Трикстер, Гермес, Джокер
Шрифт:
— Мне хотелось пройтись, — Дебритто снова усмехнулся. — Поднимает настроение. Да, держу пари, это опера, — он снова указал на наушник. — Меня не проведешь! Опера, так?
— Нет, сэр, — старик протянул Дебритто наушник. — Опера — это не для меня. Существует только два вида музыки: кантри и вестерн.
Дебритто услышал звуки «Вэйлон и Вилли»: «Мама, не пускай меня в ковбои…» и оскалился еще шире:
— Повезло.
Он покачал головой и пустился вниз по лестнице.
Улыбчивый Джек сунул наушник обратно в ухо и вернулся
Дебритто позвонил Кейесу из телефонного автомата. Кейес сразу же снял трубку.
— Мелвин, до тебя уже дошло?
— Что?
— Он обвел вас вокруг пальца. Этот Хэйром — персонаж из бредней чокнутой прорицательницы, вот и вся дедукция. У него просто с головой не все в порядке. Но это дело я поправил. И дружку его поднял ай-кью до нуля.
— И ничего?
— Бумаги я забрал. Если что-то понравится, я позвоню.
— Ты позвонишь? Кажется, это я плачу за них.
— Ну, без разницы. Я просто подумал, что мне было бы легче разобраться, раз уж я его допрашивал. Ладно, завезу их, как договаривались.
— Сегодня вечером. Может, он и псих, но кое-что накопал.
— У него свои осведомители, как и у всех нас.
— Он понял, что это я тебя подослал?
— Еще бы. Но я бы в любом случае его убрал. Странный тип.
— Все чисто? Тебя никто не видел?
— Один старикан чистил лестницу. Он был в наушниках. Мы с ним даже поболтали. Никогда не узнает, что музыка спасла ему жизнь.
— Я думал, ты никого не оставляешь в живых.
— Я поразвлекался с Дредно, у меня было хорошее настроение.
Вольта попросил Улыбчивого Джека прилететь в Эль-Пасо для личной беседы и сам заказал для него самолет. На Вольту это было непохоже. В личной беседе Джек вряд ли мог сообщить больше, чем по телефону. Джек подозревал, что Вольта сомневается в принятом решении. Для Джека, работавшего с Вольтой уже двадцать лет, это свидетельствовало о верности решения — поскольку требуется немалая мудрость, чтобы понять, как чувства повлияли на разум, и немалое мужество, чтобы признать это.
За коньяком Улыбчивый Джек рассказал о том, что он услышал из-за двери Дредно во время допроса, и о том, как столкнулся с убийцей на лестнице. Вольта слушал не перебивая, а после упоминания о том, что Дредно был еще жив, когда его погрузили в машину скорой помощи, заметил:
— Он умер по дороге в больницу.
Джек равнодушно кивнул:
— Неудивительно.
Вольта подлил обоим еще коньяка и поднял бокал:
— Мы работаем вместе целую вечность, Джек, и ты не перестаешь удивлять меня здравостью мышления и ясностью суждений.
— Черт возьми, это большая похвала, чем я заслуживаю — учитывая то, что она исходит из твоих уст.
Джек тоже поднял бокал:
— Но я пью за
— И повторяю — не пойми мою серьезность ошибочно — что собираюсь уйти в отставку, как только эта история с Алмазом разрешится, — Вольта криво усмехнулся. — Если только она вообще разрешится.
— Ты ведь не боишься трудностей. Сам говорил, что они тебя вдохновляют.
— Я был юн и глуп.
— Это было три года назад. Помнишь, в Монреале?
— Значит, я был юн и глуп еще три года назад.
Джек собрался было возразить, но Вольта махнул рукой:
— Дай мне договорить, не то мы совсем отвлечемся от темы. Если позволишь, я рекомендовал бы тебя на свой пост в Звезде.
— Нет уж. Ценю оказанную мне честь, но от должности отказываюсь.
Вольта вздохнул:
— Дэниел не принес мне Алмаз, Шармэн отказалась играть роль посредника, ты отказываешься от того, что несомненно заслужил — да тут поневоле захандришь.
— Шармэн отказалась?
— Наотрез. Сказала, что это бесполезно. Цитирую: «Вольта, тут дело не в твоих отношениях с Дэниелом, а в его отношениях с самим собой». Кстати, она права.
— Ну, вот тебе отличный кандидат на место в Звезде, когда мы оба уйдем в отставку.
— Ясность мысли Шармэн вне сомнения — лишь жалости недостает.
— Ты злишься, потому что она сказала тебе то, что ты и сам знал.
— Именно так. Я же сказал: ей не хватает жалости.
Джек покачал головой и улыбнулся.
— К вопросу о жалости, — продолжал Вольта. — Ты готов был убить этого агента ЦРУ, когда столкнулся с ним на лестнице?
— Нет, но если бы он заинтересовался транзистором, мне пришлось бы защищаться. Я немолод, а он, без сомнения, знает свое дело. Если бы он убил меня, мы потеряли бы информацию, ради которой я рисковал собственной башкой: что код взломан, что они знают настоящее имя Дэниела, что этот парень — убийца Эннели. Да, и к тому же убийца сказал Дредно, что ему — то есть ЦРУ — было известно о том, что Эннели подбросит бомбу. Надо выяснить, кто подставил Эннели, и потому Дебритто нам еще понадобится. Эннели мне нравилась. Это я привел ее в Альянс. Я понимаю, что похищение не имело к нам никакого отношения, не было нами запланировано и вообще шло вразрез с нашими правилами, но кто-то предал ее, и я хочу знать, кто именно.
— Думаю, он и сам не знает, — откликнулся Вольта. — Он всего лишь наемный убийца, и судя по тому, что ты рассказал, даже не спрашивает, почему его наняли. Похоже, это тот самый Неуловимый Дебритто, о котором ходили слухи. Манера похожа, к тому же он как раз работал в прибрежном регионе. Он ведь сказал, что ему надо было только помешать Эннели? И тем не менее, когда она пустилась бежать — что уже означало, что бомба отменяется, равно как и похищение, — он выстрелил в нее, зная, что в машине находится ее сын. Он должен понести наказание.