Трилобит
Шрифт:
Мне показалось, что стая невидимых кошек вцепилась в горло и разрывает его своими когтями. Я закашлялся и почувствовал, как пол уходит из-под ног, внезапно ставшими ватными. В глазах все потемнело, а на лбу выступил холодный пот.
В следующую секунду я понял, что сижу на скамейке и жадно вдыхаю воздух, пытаясь удержаться от потери сознания. Эвелин сидела рядом, обняв меня за плечи и что-то говорила, но ее голос звучал будто из другого мира. Прошло, наверное, около минуты, прежде чем реальность стала возвращаться, и я смог понимать ее слова.
– Ты чуть не грохнулся в обморок,
Она поднесла ко рту еще дымящуюся сигарету и продемонстрировала, как, с ее точки зрения, мне следовало курить.
– Ты права, - произнес я, - я никогда до этого не курил и, честно говоря, мне не понравилось.
Эвелин засмеялась.
– Первый раз никому не нравится. Я тоже, в принципе, не курю, но иногда ворую сигареты у отца и балуюсь.
И тут меня прорвало. Я начал рассказывать о себе то, что не мог рассказать ни одному живому человеку. Я поведал, что где-то около года назад начал замечать, что мой член иногда будто напрягается, становясь твердым и увеличиваясь в размерах. Поначалу я не обращал на это внимания, но как-то раз, когда отца не было дома, переодеваясь под музыку «Линкин Парк», я начал танцевать голым по квартире. Я трогал себя за разные места, представляя всяческие образы (нет, ничего эротического, скорее – фантазии на тему «Звездных войн»). И тут что-то произошло, и из моего поднявшегося пениса прямо на ковер хлынула жидкость. Естественно, до меня дошло, что случилось, просто все было несколько неожиданным. И еще я помню чувство невозможности остановить запущенный процесс, который, начавшись, неизбежно должен дойти до конца.
Я рассказал, как долго отмывал потом пятно на ковре, боясь, что его заметит отец, но все обошлось. Как пару недель спустя уже намеренно стал теребить член, предварительно припася несколько одноразовых салфеток, отправленных затем в унитаз. Поведал я и о том, как по ночам иногда просыпался с мокрыми от спермы трусами, и это было довольно неприятно. Вставать и менять их означало привлечь внимание отца, так что приходилось терпеть до утра, а затем с первым звонком будильника бежать в ванную. Опять-таки, во время поллюций мне не снилось ничего эротического и уж тем более порнографического. Обычные сновидения, не отличающиеся от тех, что обычно приходили ко мне, а потом вдруг бах, и ты осознаешь, что у тебя между ног все мокро.
Эвелин слушала, не перебивая, обняв меня за плечи. Когда я завершил свою исповедь и поднял глаза, она прижалась ко мне и поцеловала. Вроде опять, обычный «чмок», но на этот раз она приоткрыла рот, и я почувствовал влагу на своих губах. Это было очень приятно.
– Ты такой хороший, кладоискатель, - моя спутница замолчала на несколько секунд, а затем вдруг выдала:
– Знаешь, по-моему, я влюблена в тебя. Мне очень бы хотелось заняться с тобой сексом, но я еще девственница. Если каким-то образом выяснится, что я потеряла невинность, будет ужасный скандал. Впрочем, полагаю, мы что-нибудь придумаем, ведь до конца лета еще много времени.
Я согласно кивнул головой,
Перед тем, как выйти из сторожки, Эвелин положила листок из порножурнала, сигареты и спички обратно в коробочку, после чего поставила ее на место за пустую бутылку из-под «Джек Дэниэлс».
– Думаю, нам лучше оставить все здесь. Никто кроме нас сюда не придет, а если мы захотим покурить или посмотреть фотографии, мы всегда сможем заскочить сюда. Пусть эта жестянка станет кладом, который мы нашли, и который принадлежит нам обоим.
Мы вышли из домика. Эвелин обнимала меня за плечи, а я ее – за талию, против чего она совершенно не возражала. Мое предобморочное состояние полностью прошло, уступив место легкости во всем теле и какому-то беззаботному веселью.
– Ну что, кладоискатель, - произнесла моя спутница, - давай искать твой трилобит.
И мы принялись прочесывать ближайшие кучи камней. Надо сказать, по части добычи они оказались намного урожайнее насыпанных рядом с нашими домами. Трилобиты, правда, не попадались, но зато мы обнаружили несколько хорошо сохранившихся мелких аммонитов, крупные ростры белемнитов и множество окаменевших ракушек-брахиоподов. Как и прежде, все находки Эвелин отдавала мне, и я с трудом уговорил ее взять один маленький аммонит, который она после долгих уговоров положила в карман своих джинсов.
После полудня стало хотеться есть, и мы решили вернуться чтобы пообедать. Я тащил большой тяжелый мешок, нагруженный окаменелостями, солнце уже реально припекало, поэтому дорога назад заняла немного больше времени. Несмотря на легкую усталость, настроение было превосходным. Мы ощущали себя учеными, возвращающимися с ценными находками из палеонтологической экспедиции.
Перекусив, я сразу побежал к дому Эвелин, но мне пришлось подождать около получаса перед ее воротами, прежде чем она вышла, вновь одетая в свое летнее платье.
– Я вот что подумала, кладоискатель, - сказала она, - давай сегодня уже не пойдем на карьер, а посидим у меня на качелях и составим план на завтра.
Я был немного разочарован, но, в конце концов, перспектива провести остаток дня на качелях рядом с моей прекрасной спутницей также казалась неплохой. К тому же, когда мы уселись, Эвелин чуть приобняла меня, после чего поделилась своими соображениями относительно предстоящего похода.
– Я полагаю, завтра нам надо будет взять с собой какой-нибудь еды, чтобы не возвращаться обедать так рано. Отец оставил мне целый холодильник продуктов, так что я могу сделать несколько сэндвичей.
Идея привела меня в восторг.
– Отлично, - сказал я, - я могу стащить из дома пару бутылочек колы и немного конфет.
– Кроме того, - продолжила Эвелин, - нам стоит построить рядом с карьером что-то вроде шалаша, где мы смогли бы передохнуть, а также укрыться от солнца или дождя. Конечно, есть домик рабочих, но в нем я чувствую себя неуютно. Я могу взять большой нож, которым мы срежем несколько еловых веток, свяжем их сверху, и шалаш готов.
Эта мысль также показалась мне разумной, хотя я и не совсем понял, почему моей подруге не нравится обнаруженная нами сегодня сторожка.