Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Клэр Кассандра

Гарри не откликнулся.

— Ты что — спишь?

Эрмиона вздохнула, глядя на его макушку. Вопрос был явно риторическим: Гарри действительно спал, крепко закрыв глаза и зажав в левой руке край ее жакета. Она снова вздохнула и опустила книгу. Пробежав пальцами по его волосам, она, как всегда, подивилась их взъерошенности и одновременно мягкости. Стараясь не потревожить его, она потянулась к карману и достала свою палочку: — Quiesce, — тихо пробормотала она, нежно погладив его щеку. — Dulce somnolus… —

и почувствовала, как он совершенно расслабился.

Она сама изобрела это заклинание — заклинание для отдыха и безмятежного сна — специально для Гарри. Она частенько видела его спящим над книгами: в библиотеке, в Гриффиндорской гостиной, так что знала, что сон его редко бывает спокойным. Она и раньше постоянно использовала его, хотя Гарри об этом не знал. У него бывали кошмары по ночам, Эрмиона знала это от Рона. Они были такие мучительные, что Симус Финниган предложил Рону поговорить с Гарри о том, чтобы перебраться в другую комнату или даже обзавестись собственной, чтобы больше не будить его по ночам. На что Рон ответил, что, ежели Симус еще раз предложит что-либо подобное, то он, Рон, утопит его в озере.

Эрмиона вздохнула. Она понимала, что должна разбудить Гарри, отправить его в комнату Рона, а сама пойти в спальню Джинни… Это что-то вроде особой привилегии — смотреть на сон любимого человека, однако, она редко когда видела безмятежно спящего Гарри. И минуты эти были вдвойне драгоценны тем, что она была уверена — ему не грозит опасность, он не рискует быть покалеченным или убитым.

Она опустила книгу на стол рядом с диваном и, нагнувшись, обняла его и позволила своим волосам шатром укрыть их, спрятав от всего остального мира.

Часть вторая, в которой Драко получает удовольствие от визитов

Драко проснулся и лежал, держа глаза по-прежнему крепко закрытыми. Голова шла кругом от непривычного ощущения сна без сновидений. Повернувшись, он открыл глаза, и расплывчатые цвета мира постепенно превратились в ярко-желтую спальню Перси, с голубым квадратиком неба за окном, красным креслом у кровати, а в нем что-то смутно черное, белое и зеленое — дрогнув, оно превратилось в Гарри.

Гарри сидел, подперев подбородок рукой, закинув одну ногу на кровать. Вид у него был отоспавшийся и отвратительно бодрый. А поперек его колен, сверкая в потоке льющегося солнечного света, лежал меч Слитерина.

Драко сел так быстро, что у него закружилась голова: — Поттер, ты думаешь, что ты делаешь?

Гарри недоуменно взглянул на него: — Сижу на стуле. В этом есть что-то необычное?

— Ты и правда здесь? В смысле — это ты здесь или только твое изображение?

Вместо ответа Гарри пнул кровать: — Ага.

— Очень мудро. Особенно после вчерашнего. Я удивлен, что Сириус позволил тебе торчать здесь.

— Я никому про вчерашнее не рассказывал.

— Никому? А что… а почему никому?

— По двум причинам, — Гарри

потянулся и прислонил меч к стене. Его блеск совершенно не гармонировал с желтыми обоями. — Первая: в твоем нынешнем состоянии ты не сумел бы атаковать меня даже с макарониной, она была бы для тебя слишком тяжела. Вторая: сегодня ночью ты не видел снов. Точно?

— Ну, — осторожно подтвердил Драко. — И что?

— А то, что Любовное зелье может быть не единственным заклинанием, потерявшим силу после твоей смерти.

— Поттер, — с сомнением в голосе заметил Драко, — это предположение ужасно соблазнительное и ужасно шаткое.

— Ну, тогда давай я тебя кое о чем спрошу.

— И о чем?

— Ты сейчас хочешь меня убить?

— Э… Ну… Нет, на самом деле, нет.

Гарри пожал плечами: — Ну, вот.

Гарри потянулся и налил воды в стакан, который протянул Драко: — Вот. Выпей это. И в животе перестанет бурчать.

Драко принял стакан и тут его взгляд упал на него самого. На нем красовалась бордовая пижама.

«Эти Висли меня уже достали», — мрачно подумал он. Меньше бордового ему шел только розовый.

— Слушай, а сколько я проспал? И кто решил, что твоя уродская кружка должна быть первой вещью, которую я увижу, открыв глаза?

— В смысле — сколько ты пропустил? — переспросил Гарри. — Около шестнадцати часов. И мы сменяли друг друга, присматривая за тобой.

Полный глубоких подозрений, Драко поинтересовался: — И кто же надел на меня пижаму? — Рон. О, он еще купал тебя в ванной. Он очень к тебе привязался. Это было действительно круто.

Драко поперхнулся и забрызгал водой всю постель: — Что-о-о-о?!

— Шутка, — сияя, пояснил Гарри. — Не бойся, Рон по прежнему тебя страстно ненавидит. А пижаму на тебя надевала твоя мама. Она просидела с тобой всю ночь и утро, но к полудню ей снова надо в Министерство. Она передает тебе горячий привет и поцелуи. От передачи последних я устраняюсь.

— Прекрасно, — Драко кинул на Гарри очень мрачный взгляд. — Что-то ты отвратительно бодрый с утра, Поттер. Что с тобой случилось?

Гарри откинулся на кресле и послал Драко улыбку. У Драко мелькнула мысль, что таким жизнерадостным Гарри не был уже несколько недель — даже, наверное, несколько чересчур жизнерадостным. В последнее время он привык видеть Гарри либо постоянно нахмуренным, либо постоянно встревоженным.

— Короче, Малфой, это насчет Любовного зелья.

Драко почувствовал, что слегка покраснел. Протянув руку, он звякнул пустым стаканом о тумбочку.

— О… Да?

— Ты знал, что оно прекращает свое действие только из-за смерти?

— Нет.

— Ну, так ты и был мертв.

— Точно… — удивленно захлопал глазами Драко. — Точно! — повторил он, пытаясь сосредоточиться на этом открытии.

«Гарри замолчал. В этом он похож на Сириуса, — подумал Драко. — Всегда знает, когда нужно говорить, а когда лучше помолчать».