Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
Состояние обалделой благодарности.
— Значит, не писал… Значит, действительно не писал?
— Естественно! — Гарри неожиданно почувствовал усталость от всех и вся. — И хотел бы я знать, что вдруг на тебя нашло, коли ты решил, будто я мог такое сделать?
— Ты ушёл, — перебил Драко. Он произнёс это тихо, безо всякого желания обвинить, однако Гарри умолк на полуслове. Два слова — две ноющие ссадины. — Ты же сказал, что не собираешься уходить, однако ушёл, даже не предупредив меня, — щёки чуть порозовели, напомнив Гарри о самых первых разах, когда он видел краснеющего Драко и получал удовольствие
— Я не мог взять тебя — ты был болен, едва держался на ногах.
Глаза Драко потемнели:
— Но теперь-то я хожу, верно?
— Верно, — кивнул Гарри, — но теперь-то ты исцелился.
И снова лёгкий румянец промелькнул по лицу Малфоя, напомнив Гарри ту гермионину пощёчину, красное пятно от которой целых несколько минут сияло потом на щеке.
— Исцелился? — переспросил он, странно улыбнулся и добавил: — Но тогда-то ты этого не знал, верно?
— На самом деле — знал, — повинился Гарри. — Я в ту ночь слышал их разговор — Снейпа с Дамблдором, потом ты уснул, а я ушёл. Они толковали о противоядии… Это было как раз после того, как…
Он осёкся, пытаясь подобрать слова: тонкие материи всегда были недоступны его изложению — это являлось прерогативой Драко.
— Ну, короче… знаешь, это когда мысленно договариваешься с богом… или с провидением — или с тем, что тебе в голову втемяшится: если бог сделает для тебя кое-что, всего одну вещь — если это случится, то ты… ты в ответ сделаешь всё, что угодно. Всё, что должен сделать…
Он снова умолк. Драко смотрел на него в упор со странным выражением лица.
— Да я знаю, что такое сделка с богом.
— Во-от… В общем, я заключил с богом эту самую сделку в ту ночь — ночь, когда я ушёл: если тебе найдут противоядие, то я уйду один, чтобы больше не рисковать ничьими жизнями, всех вас оставив в безопасности. И перестану быть таким эгоистом.
— Что?! — рот Драко сам собой приоткрылся.
— И вот, те слова Снейпа — он, дескать, нашёл противоядие… Понимаешь, это было словно прямое указание, а потому я должен был уйти, ведь я знал: останься я хоть на чуть-чуть, ты убедишь меня в моей неправоте, ведь ты говоришь куда убедительнее меня. И тогда я возьму тебя с собой и с тобой непременно что-нибудь случится — тебя ранят или вообще убьют, и виноват буду я, потому что больше некому. В общем, я слово дал, я его…
— Боже мой, Поттер… — жутким голосом перебил его Драко, отвернулся и пошёл прочь, и Гарри потребовалось некоторое время, чтобы осознать: тот не просто отправился поразмышлять на ходу, он в хорошем темпе направился прямиком в подлесок. Похлопав глазами, Гарри кинулся следом.
Высокий и довольно густой лес; земля меж деревьями была чистой и мёрзлой, лишь толстые корневища драконьими хвостами свивались то тут, то там. Потоки блёклого лунного света местами прокалывали ночную мглу, и между ними Гарри увидел Драко: он стоял у
…Сначала магглы и грязнокровки…
— Сбежал, Малфой? — Гарри старался, чтобы, вопреки обстоятельствам, в голосе не звучала напряжённость. — Не могу сказать, чтобы очень далеко.
— История моей жизни, — произнёс Драко голосом, наполненным квинтэссенцией горечи. Над головой под ледяным ветром зашелестела листва, рассеянный свет плеснул на пряди волос, брошенных прямо в лицо: тусклая слоновая кость с прожилками серебра. Он не откинул их с глаз. — Полагаю, для таких случаев должен существовать некий специальный афоризм. На латыни, думаю, вполне бы сошло. Хоть убей, ничего не могу придумать.
Гарри шагнул на полянку. Мёртвые листья захрустели под ногами, клацнули поддетые ногой выбеленные косточки неведомой лесной зверушки. Он вздрогнул.
…Здесь будто сама смерть воплотилась…
— Пойдём, — он потянул Драко за руку. — Нам ещё идти и идти.
— Ты даже не представляешь, — ответил тот, поднимая голову и осматривая полянку, — значит, между нами всё по-прежнему, да, Поттер?
— Да как у тебя язык повернулся? Всё теперь иначе.
— Ты всегда меня обходишь, а? Каждый раз, когда я думаю, что понял тебя до конца, ты выкидываешь очередное сумасбродство в гриффиндорском духе, — горечь из голоса испарилась, осталось поражение. — Знаешь, было куда легче думать, что ты меня ненавидел. Потому что…
— Потому что?..
— Потому что тогда было бы куда меньше резонов цепляться за жизнь.
Глаза Драко блеснули монетками в темноте.
— А что такого в желании жить? — с некоторым недоумением поинтересовался Гарри. — Эй, давай, что ли, шевелись. Поговорим на ходу.
Уголок рта Драко приподнялся.
— Veritas vos liberat, — сообщил он. — Просто в голову пришло. Хотя, согласись, смешно: не могу сказать, будто чувствую себя уж совсем свободным, — он пошёл к Гарри: руки в карманах, распинывая ботинками жухлую листву. Под его ногами обильно похрустывали многочисленные косточки. Вдоль позвоночника Гарри пробежала странная дрожь: он начал понимать. — Хочешь, чтобы я перевёл?
— Думаю, ты всё равно не уймёшься.
— Что значит… — Драко подошёл почти вплотную, и теперь в его глазах Гарри увидел некий болезненный, нездоровый задор, — «истина освобож…»
Он не успел завершить: с грохотом разверзлась земля, и чёрная пропасть распахнулась аккурат перед слизеринцем. Пойманный врасплох на полшаге, Драко рухнул в неё, не успев издать и звука.
— Crucio, — прошипел Тёмный Лорд.
Никакого эффекта.
Червехвост остолбенел. Вольдеморт просто чуть прищурился и попробовал ещё раз:
— Crucio!
И снова ничего: Гермиона стояла на прежнем месте, хлопая глазами и слегка приоткрыв рот, — совершенно определённо, не от боли.
Рон оторопело замер, его сердце отчаянно колотилось в грудной клетке; он, было, инстинктивно рванулся к Гермионе, чтобы прикрыть, защитить её — но от чего? Похоже, ей ничего не угрожало