Тринадцать полнолуний
Шрифт:
Светское общество, в котором поступок Виолы был темой для обсуждения долгое время, теперь, наперебой, старались затащить чету Яровских к себе. Виола, сначала долго смущалась, была похожа на робкую птичку, краснела при каждом взгляде, обращённом в её сторону. Но потом, приобрела уверенность, распрямила спину, будто расправила поникшие крылья и была готова взлететь высоко в небо, чтобы петь о своей любви. Злые языки устали обсуждать эту пару и теперь Виоле нравилось появлятся в обществе со своим красавцеммужем.
И вот сейчас, это приглашение на церемонию, выписанное на чету Яровских, пришлось
В гостиной сидели Генри и Юлиан. Доктор заглянул на минутку, перекинуться со своим учеником несколькими научными наблюдениями и понянчится с крестником. Генри сообщил ему о приглашении. Услышав, что праздик назначен на следующей недели, Юлиан вдруг нахмурился:
— Как жаль, а я хотел пригласить вас к себе, чтобы показать интересный научный опыт. Как раз к этому дню в растворе, приготовленным мною, закончится реакция и в запасе останется только 6 часов для его использования. По истечении этого срока он придёт в негодность и тогда придётся готовить его снова. Значит, следующий опыт можно будет провести только через три месяца.
— Дорогой Юлиан, я очень сожалею, но для Виолы это так важно, вы же знаете, что она пережила, пока была одна в этом жестоком мире. Наша любовь была нашим преступлением, а теперь она стала нашим подвигом, — Генри улыбнулся и пожал доктору руку.
— Да-да, конечно, как я вас понимаю, — Юлиан покачал головой, — но, голубчик, тогда хочу предложить следующее. Вы получите награду и отправитесь ко мне, что вам эти танцульки, разве столь важно покрутится под музыку. Я уверяю, мой научный опыт поразит вас больше, чем любезности и слащавые речи тех, кто совсем недавно поливал вас грязью.
— Что с того, я не осуждаю их, — Генри улыбнулся, — они не могут быть нам судьями, кто знает, что они скрывают в своих душах. Но моя милая девочка просто светится, когда ей говорят о том, как она прекрасно выглядит. Она должна отдыхать, что поделаешь, мы родились в то время, когда приёмы и балы — единственно развлечение и способ общения с другими.
— Но вы-то? Вы мужчина, офицер, — внутреннее напряжение слышалось в голосе Юлиана.
— Дорогой мой учитель, ну, не обижайтесь, не сердитесь на меня, — Генри протянул Юлиану бокал с вином, и снизил голос до шопота, — прошу вас, я очень уважаю ваш труд, хотя так мало понимаю в науке вообще. Не сомневаюсь, это весьма увлекательно. Хочу признаться, я обожаю танцевать с Виолой, там будет много моих сокурсников, хотелось бы услышать, что произошло с ними после окончания училища. Слышал, что многие из них тоже заслужили награды, но где и как? После выпуска судьба раскидала нас в разные стороны света. Представляете, мы все ещё так молоды, а уже отличились перед отечеством. Награды даются неспроста. Вот скажите мне, учитель, почему теперь такие молодые получают их за доблесть, проявленную в боях. Неужели войн стало больше или раньше награждали меньше?
Юлиан смотрел на своего ученика и первый раз не знал, что ему
— О, мой милый мальчик, это так, — Юлиан покачал головой, — а если бы вы только могли увидеть, что будет твориться в будущем, это просто страшно. Мальчики, молоденькие мальчики будут носить столько наград, сколько нынешним генералам и не снилось. А сколько мальчиков погибнет из-за чьей-то глупости, чьей-то алчной и жестокости, бездарного полководчества. Страшно, страшно.
Генри видел, как погруснели глаза Юлиана, как он опустил плечи и словно состралися.
— Ну, вот видите, вы расстроили меня, — доктор отпил глоток вина.
— Простите, вот я и хочу собраться с друзьями и обсудить, что происходит с миром. Мы должны объедениться и начать менять всё наше общество, чтобы не было этих глупых смертей.
— Друг мой, начните с себя, — Юлиан сбросил с лица печальную маску и оно опять стало сердито-встревоженным, — поберегите себя в первую очередь.
— Но ведь я не могу закрыться в четырёх стенах и прятаться от всего мира! Если вы что-то знаете, значит скажите мне прямо. Тот, кто видит зло и молчит, становиться его соучастником.
— Ну, хорошо, — начал Юлиан после небольшой паузы, — если я скажу, что зло снова начинает атаку и вам не следует испытывать судьбу, это даст вам повод для размышления? — Конечно, но нельзя же жить под вечным гнётом этих мыслей? — Генри был раздосадован недомолвками доктора, — если я стану прятаться от них, они подумают, что я их боюсь. Но я не хочу, не желаю их бояться, пусть они обходят меня стороной. Ведь точка ещё не поставлена, скорее наоборот, я только начал писать книгу своей судьбы.
— О, создатель, ну, так не ошибитесь в самой первой главе, — взмолился Юлиан, — послушайтесь тех, кто уже написал целые тома!
— Первый раз за всю свою жизнь я не понимаю вас, — Генри встал и заходил по комнате, — объясните наконец, что вас тревожит.
Юлиан, тряхнул головой, сцепил руки в замок, он толком не знал, но смутные подозрения копошились в его душе уже несколько дней. «Как сказать ему, ведь я почти расшифровал написанное в книге Шалтира, осталось всего чуть-чуть и я буду знать финал».
— Я очень волнуюсь, мой мальчик, моё предчувствие не даёт спать спокойно. Я не знаю ни даты, ни места, но волнение моей души таково — тучи сгустились.
Генри подошёл к окну, молчал, обдумывая слова учителя. Потом вернулся к камину, сел в кресло и заговорил:
— Говорят, в мире нет силы, которая может разжать железную хватку смерти с горла человека, дорогой учитель. Но мы-то с вами знаем, такая сила есть. Нам дано право обратиться к ней за помощью, а вот захочет ли она нам помогать, это другой вопрос. На всё, что происходит в мире, есть свои причины, которые неведомы нам. Возможно, и сейчас имеется определённая причина и я хотел бы выяснить её. В каком бы положении или ситуации мы не находились, самое главное, чтобы нас не покидала надежда. Мы не выбираем, где нам родиться, но мы можем выбрать где нам жить и умереть.