Тринадцать заколдованных котов. Сказки и легенды Британских островов
Шрифт:
Сказал эти слова юный Тамлейн и исчез, как растаял. Идет Джанет одна по лесу, и чудится ей — играет нежная музыка и чей-то голос поет:
В третий раз убежала Джанет украдкой в Картергафский лес. Пришла на развилку Майлз-кросс в глухую полночь, очертила круг у каменного креста, встала в него и ждет.
Вдруг чудится ей уздечки звон В глухой ночной тиши. Все ближе и ближе слышится он, К ней юный рыцарь спешит.Как Тамлейн сказал, так все и вышло. Скачут эльфы на вороных конях, следом скачут гнедые. Вот наконец и рыцарь на белом коне.
В короне его звезда, Конь как вихрь летит, Уздечка из серебра, Грива златом горит.Схватила Джанет коня за уздечку, и пронесся по лесу нечеловеческий вопль:
— Похищен честный Тамлейн!
Держит Джанет любимого крепко-крепко. А он то ящерицей обернется, то змеей, то оленем; вот-вот из рук вырвется. Из последних сил держит его прекрасная Джанет. Вдруг зашипел у нее в руках раскаленный железный прут, она и тут рук не разжала. Прошептала только:
— Не стерплю, брошу — навсегда потеряю Тамлейна.
И вот уж он у нее в руках Стал человеком земным. Напрасно его королева зовет. Напрасно шлет пака за ним. Вздохнула она печально В темной чаще лесной: — Ах, какое несчастье! Похищен рыцарь земной. Гневается королева. Как ее не понять, Похищен рыцарь прекрасный, Ей уж его не видать.— Прощай, Тамлейн, прощай! — крикнула ему вслед королева. — И помни: знай я вчера, что знаю сегодня, обратила бы твое сердце в камень; знай я вчера, что знаю сегодня, обратила бы твои ясные очи в лесные гнилушки! Ах нет, Тамлейн, не слушай меня! Знала бы я вчера, что знаю сегодня, я бы всемеро больше отдала горному королю, только бы ты всегда был со мной!
Прокричала эти слова королева эльфов и умчалась в лес со своей свитой.
А
Жили они долго и счастливо и умерли в один день.
Джек и золотая табакерка
СЕМЕЙНАЯ РАСПРЯ
Ирландская сказка
А теперь расскажу вам в назидание недлинную препотешную семейную историю, какая в вашем счастливом доме, конечно, никогда не случится за всю вашу мирную семейную жизнь.
Нелли Макграф и ее муж Динни считались лучшей парой в Пулбегском приходе. Да было б всем известно, тридцать три года прожили они вместе, а даже не знали что такое косо поглядеть друг на друга. Так они и умерли бы, пребывая в этом неведении, если бы однажды в сочельник нелегкая не занесла к ним охотника Джонни. Он думал всучить им связку птиц, которых поймал силком на снегу. И парочку Динни купил у него, а Нелли изжарила их к рождественскому ужину.
Динни, добрый человек, съел свою долю с великим наслаждением, а потом, утерев рот и причмокнув от удовольствия, промолвил:
— Спасибо Господу Богу и тебе, Нелли. Нежнее и вкуснее этих черных дроздов я в жизни ничего не едал!
— Аминь! Благодари, благодари его. Такими птицами не побрезговал бы сам король. Я говорю, этими серыми дроздами, не так ли, Динни?
— Черными, Нелли, — повторил Динни.
— Ах, Динни, — возмутилась Нелли, — я тебе говорю, они были серые. Уж мне-то не знать, раз я их ощипывала.
— Да нет же, Нелли, я тебя уверяю, это были черные дрозды. Уж мне-то не знать, раз я их покупал.
— Что у меня, глаз нет, что ли? А, Динни?
— Я всегда полагал, Нелли, что есть. Но все равно, есть ли, нет ли, зато уж я-то глазастый, так все говорят.
— Тогда мне очень жаль, Динни, что ты не можешь отличить серого дрозда от черного.
— Если кое-кто рядом со мной, — сказал Динни, — умел бы глядеть глазами, он бы тоже когда-нибудь научился отличать черного дрозда от серого.
— Я не спорю, Динни. Так и знай, спорить я не собираюсь! Но это были серые дрозды.
— Тут не о чем и спорить, — сказал Динни. — Что правда, то правда: дрозды были черные.
— Динни, — сказала Нелли, — не гневи Бога! Я же говорю тебе, то были серые дрозды.
— Ты сама гневишь Бога, Нелли, — возразил Динни. — Я же говорю тебе — они были черные.
— Серые! — кричит Нелли.
— Черные! — кричит Динни.
Тогда Нелли отправляется мыть посуду и начинает вызывающе напевать про себя, а Динни вытаскивает из кармана трубку, начинает растирать для нее табак и тут же принимается насвистывать.
И вот эта пара, которая до того дня худого слова не сказала друг другу и никогда не ссорилась, перестала разговаривать на целый месяц.
Долго ли, коротко ли, как говорят в сказке, но опять подошло Рождество. Нелли приготовила себе и Динни отменный ужин, и, когда оба, перекрестясь, сели за стол, Нелли как прыснет со смеху.
— Динни, миленький, — говорит она, — ты помнишь, какого дурака мы с тобой валяли вот в этот самый вечер год назад?
И Динни тоже ну хохотать.
— Ох, Нелли, — говорит, — и кто бы подумал, что мы станем разыгрывать из себя таких идиотов?