Тринадцать
Шрифт:
— Детка, нам нужно вставать, — шепчу я, пока Лив тихо стонет.
Господи.
Отстраняюсь от нее, боясь, что потеряю контроль, и неторопливо вытаскиваю из-под ее головы руку. Оливия что-то бормочет, пока я встаю с постели и натягиваю джинсы. Она приподнимается на локте, открывает один глаз и недовольно произносит:
— Куда ты собрался? Вернись в постель.
Издаю смешок, засунув руки в карманы.
— Мышонок, через три часа нам нужно быть в другом месте.
— Отмени все.
Вскидываю бровью.
— Хочу лежать в твоих объятиях весь
Запрокидываю голову к потолку и издаю стон отчаяния.
Господи, какая она красивая.
— Детка, мы ехали сюда офигеть как долго. Поваляться в постели мы сможем и в любой другой день.
— Ну иди сюда. Полежим вместе еще минутку.
Усмехаюсь, но все-таки подхожу к ней.
Лив выбирается из-под одеяла, встает на колени на краю кровати, выпрямляется и обхватывает меня за шею. Из одежды на ней только трусики и шелковая майка, и я призываю всю свою выдержку, чтобы не пялиться на нее. Она прижимает меня к себе и покрывает мою шею поцелуями.
— Ливи.. — Мое дыхание становится частым, будто я прямо сейчас бегаю на беговой дорожке, а пульс подскакивает, оглушая своим битом в висках. Ее пальцы очерчивают мышцы на моем животе, которые сейчас напряжены до боли. Запрокидываю голову к потолку и думаю о смерти королевы, порванном мениске в четырнадцать и о том, как жадно уплетала кошачий корм моя сестра. О чем угодно, лишь бы не сорваться.
Господи, если ты меня слышишь, помоги!
Раздается стук в дверь.
Благодарю Господа и отхожу от Оливии на шаг назад. Она обиженно дует губы, но я вижу бегающих в ее глазах бесов, и им совершенно не до грусти.
Смеюсь и направляюсь к двери.
— Остин, ты просил разбудить вас к завтраку. Все готово, можете спускаться.
— Благодарю Вас, мэм!
Кидаю на Лив взгляд «что я тебе говорил» и надеваю футболку. Затем возвращаюсь к кровати, обхватываю пальцами подбородок Оливии и коротко целую ее в губы.
— Собирайся. Я жду тебя внизу.
Через десять минут, когда я уже успел выпить свежесваренный эспрессо, Лив спускается по лестнице. На ней узкие синие джинсы и темно-синяя толстовка, а на ногах, как обычно, — белые конверсы.
— Открой, — жестом указывая на коробку с подарком родителей Лив.
Она вскидывает бровью и подходит. Аккуратно развязывает большой золотой бант, а затем снимает красную оберточную бумагу. Когда она видит, что там лежит, то начинает смеяться.
— Конверсы? — Лив достает из коробки пару черных кожаных конверсов. — И почему же я должна была открыть их здесь?
— Потому что для нашей с тобой прогулки белые тканевые не подойдут. Да и вообще, ты в Англии. Забудь про них, спрячь глубоко в шкаф! — ухмыляюсь я.
Ливи смеется и послушно переобувается, затем складывает свои старые кеды в коробку и восклицает:
— Я готова!
Беру со стола корзинку для пикника и открываю перед Оливией входную дверь. Запах свежескошенной травы сразу же ударяет мне в нос. Лив замирает на пороге с открытым ртом, ее взгляд бегает по сторонам, жадно впитывая окружающие нас пейзажи.
— Бо. Же. Мой, — медленно произносит она, уставившись
Улыбка расплывается по моим губам, и я протягиваю ей руку.
— Устроим пикник?
Она задерживает дыхание и с широченной улыбкой на губах кивает.
По дорожке из белого камня мы обходим дом Джейн Остин и оказываемся у его центрального входа, украшенного изгородью из белых азалий. Вокруг дома растет множество высоких деревьев и туй, верхушки которых устремлены к облакам, бегущим по светло-голубому небу. Мы проходим мимо и оказываемся на большой лужайке, утопающей среди деревьев. Расстилаю на ней плед и достаю из корзинки маленькие вишневые скрамблы, что испекла нам мисс Мэйбл, термос чая с ягодами малины и свежие ягоды. Лив удобно устраивается на траве и завороженно осматривается вокруг.
— Нравится? — интересуюсь я, усевшись рядом.
— Да, — шепчет она. — Ты… как ты… ты невероятный, Остин.
Лив впивается в мои губы пылким поцелуем, и я с жадностью принимаю все, что она мне дает.
Оторвавшись друг от друга спустя примерно миллиард лет, мы завтракаем и решаем прогуляться по окрестностям. Побродив по улочкам деревушки с полчаса и вернувшись в гостевой дом, Лив направляется осмотреть вторую половину дома, в которой размещен музей Джейн Остин. Еще где-то через сотню лет я уговариваю ее отправиться в следующую часть нашего путешествия. Попрощавшись с гостеприимной мисс Мэйбл, мы садимся в мой «Ягуар» и едем в национальный парк Пик Дистрикт, находящийся в полутора часах езды отсюда.
Подъехав к шлагбауму, поворачиваюсь к Лив:
— Мышонок, нужно чтобы ты надела это.
— Опять переодеваться? Что на этот раз? Рыбацкий комбинезон, чтобы я не продрогла, или телогрейку?
— Детка, во-первых, мы не в России, а во-вторых, надень это. — Протягиваю ей повязку на глаза, и Ливи удивленно на меня смотрит.
— Что за ролевые игры, Стоун?
Усмехаюсь.
— Надевай.
— Нет.
— Надевай.
— Не буду я. Тебе надо, ты и надевай.
Издаю страдальческий стон.
— Мышонок, пожалуйста, надень эту повязку на глаза.
— Зачем?
— Так нужно.
— Кому?
Господи.
Закрываю глаза и откидываюсь головой назад, на подголовник.
— Обожаю тебя бесить, — шепчет она и мягко целует мои губы. — Завяжи.
Удивленно распахиваю глаза и вижу, как Лив повернулась ко мне спиной и держит в руках повязку. Завязываю узелок, а затем шепчу ей на ухо:
— Ты не бесишь меня, Мышонок. Я ведь тебя люблю.
Слышу, как она издает короткий вздох, и тянусь к дверной ручке. Выхожу из автомобиля, обхожу его и подхожу к пассажирской двери. Лив выходит из машины, взяв протянутую мной руку, и мы идем прямиком к Чатсуорт-хаусу. Именно здесь, в графстве Дербишир, снимали «Гордость и предубеждение» с Кирой Найтли[1] в главной роли, а знаменитый Чатсуорт-хаус стал прототипом поместья мистера Дарси. Уверен, Лив будет в восторге. Кстати, на всякий случай я оформил для нее медицинскую страховку, потому что есть большая вероятность, что Оливия будет улыбаться так сильно и на протяжении такого долгого промежутка времени, что ее челюсть заклинит как у столетней бабули.