Тринадцать
Шрифт:
[2] Горчичник — желтая карточка.
[3] Скромность — удел слабых — цитата из сериала «Древние».
[4] Ни один по-настоящему великий человек никогда не считал себя великим — цитата Уильяма Хэзлита.
[5] Миром правят тщеславные — цитата из книги «Город костей».
Глава 22
Оливия.
Яркое солнце освещает своим сиянием фонтан из белого камня, расположенный прямо в центре площади перед Университетом Манчестера.
На этой неделе не было ни дня, чтобы мы с Остином не виделись. Мы проводили время вместе, пока обедали, и после пар, когда мне хотелось отправиться в его книжный. В четверг я была на его игре и любовалась этим божественным телом, полным мышц, пока он был на поле, а после футбола мы целовались. Много целовались. Очень много. Сидя за столиком в кафе, гуляя по улицам вечернего Манчестера, лежа на зеленом газоне перед зданием университета.
— Мышонок, ты подозрительно молчаливая, — прерывает мои размышления притягательный голос Стоуна. — Я понравлюсь твоей маме, можешь не сомневаться.
А я и не сомневаюсь. Остин нравится всем. С этой невероятной харизмой, со всем этим своим шармом, витающем в воздухе, когда он просто стоит рядом, с этой потрясающей ухмылочкой. Он идеален, черт возьми.
— Я уверена, что ты ей понравишься.
— Тогда в чем дело?
После обеда меня ждет сюрприз. И я безумно волнуюсь.
За эти пять дней у нас было два свидания. То есть, сегодня будет только седьмое по счету. А значит между нами ничего такого не произойдет… Но отчего-то эта мысль вдруг расстраивает меня. Мне бы хотелось чего-то большего. С ним.
Впервые в жизни я чувствую себя счастливой. Впервые в жизни я чувствую себя самой собой. Впервые в жизни я не хочу расставаться с кем-то дольше, чем на секунду. Впервые в жизни я хочу стать с человеком единым целым и полностью раствориться в нем.
— Волнуешься из-за сюрприза? — не дождавшись моего ответа, интересуется он.
— Скорее из-за того, что будет после, — тихо говорю я, избегая его взгляда и смотря прямо перед собой.
Остин останавливается и встает напротив меня, поднимает пальцем мою голову за подбородок, чтобы наши глаза встретились, и я вижу, как на его губах появляется улыбочка. Та самая, с этими ямочками на щеках, которые так мило выглядят и так сильно ему идут, что невероятно раздражает!
— Детка, сегодня между нами ничего не будет.
— Почему нет?
— Ты готова дойти до конца?
Я медлю с ответом.
Господи.
Только что же сама говорила, что готова. Но не знаю… хочется по любви. А о любви ведь еще рано говорить? Или нет?
— Мышонок, я подожду, сколько будет нужно. — Остин притягивает меня к себе и целует. Мягко касается своими теплыми губами моих. Так нежно. Сладко. Чувственно. Так, что у меня подкашиваются ноги, и я сильнее
Когда Остин прерывает поцелуй и пристально смотрит на меня своими ясными, как сегодняшнее небо, голубыми глазами, то я вижу в его взгляде нежность, трепет. Он улыбается и еще раз касается своими губами моих. Поцелуй мимолетный, но пробирает меня до дрожи, заставляет с головой утонуть в тех чувствах, что испытываю к нему. Они такие сильные, что, кажется, еще немного, и я провалюсь в Мариинскую впадину, достигнув ее дна.
— Лив, нам нужно идти, — усмехается мне прямо в губы Остин и отстраняется от меня.
Он открывает передо мной входную дверь трехэтажного здания из серого кирпича, на третьем этаже которого находится съемная квартира моих родителей. Поднявшись, я крепче сжимаю за руку Остина и стучу в дверь.
— С днем рождения, тыковка! — восклицает мама, появившаяся в дверях. На ней — красное атласное платье, длиной ниже колен, с треугольным вырезом на груди, и черные лодочки на высокой тонкой шпильке. Ее рыжие волосы локонами струятся по плечам, а на губах — широкая улыбка. Она переводит взгляд своих ярко-синих глаз с меня на моего парня и произносит: — Остин, чувствуй себя как дома.
— Рад познакомиться, Миссис Джонсон!
— О, зови меня Джен, — мама улыбается и жестом указывает проходить.
Мы заходим в квартиру, и Остин помогает мне снять пальто.
— Спасибо, — благодарю его за этот джентльменский жест и едва сдерживаю внезапный порыв поцеловать его. Облизываю губы и прикусываю их. Вижу, как Остин усмехается, и кидаю на него гневный взгляд. Он наклоняется ко мне и шепчет:
— Я тоже хочу поцеловать тебя.
— С чего ты взял, что я хочу тебя поцеловать? — шепчу в ответ я, стараясь смотреть ему в глаза, но взгляд предательски падает ниже, на его соблазнительные губы, и Стоун, заметив это, широко улыбается:
— Врунишка.
— Остин! Рад, что ты пришел! — восклицает появившийся в дверях мой отец.
— Мистер Джонсон! — Остин пожимает руку моему отцу и снова возвращает свою ладонь ко мне на талию.
— И почему все рады только приходу Остина? А как же я? Разве не я ваше самое большое счастье на планете?
— С днем рождения, тыковка, — улыбается папа и целует меня в щеку.
— Молю, скажи, что на обед не мак’н’чиз!
— Так значит ты все-таки голодал, пока я была во Флориде! — вопит мама, делая вид, что в шоке.
— Милая, только попробуй сказать такое при голодающих детях из Камбоджи. Они загрызут тебя живьем, как Каннибал.
— Не загрызут, я вешу пятьдесят килограммов, а процент моего подкожного жира — одиннадцать. Что они есть то будут? Мои кости?
— Твои кости будут есть бородачи, дорогая.
— Кто?
— Птицы такие, — объясняет папа. — Они питаются костным мозгом и целыми костями.
Мама вскидывает бровью, а я издаю смешок, смотря на своих родителей, и поворачиваюсь к Остину. Он глупо улыбается, крепко обнимая меня.