Тринадцатая гостья
Шрифт:
Но пока что мы ехали. Я то спала, то просыпалась, слушая шум ветра и плотнее укутываясь в толстый болгарский вязаный плед, который дал мне симпатичный водитель. Перед границей с Румынией, в городе Русе, мы перекусили в придорожном кафе – ставшими привычными мне, русской девушке, кюфте (котлеты, в которых сои куда больше, чем мяса), и салатом из капусты. Кофе, как обычно. Водитель сказал, чтобы я сидела смирно и ничего не боялась. Но легко сказать! Конечно, я переволновалась. Мы стояли очень долго, грузовые машины, как правило, едут гораздо медленнее легковых – их проверяют. Спать было невозможно, я вслушивалась в звуки за стенами фуры и, когда слышала, что к машине кто-то приближается, пряталась за огромным картонным ящиком. Когда же я поняла, что подошла наша очередь пройти проверку,
Меня никто не обнаружил, и мы поехали дальше. От страха меня затошнило. Я даже попросила водителя остановиться, чтобы не испачкать фуру.
– Это нервное, – сказал водитель с сочувствием и протянул мне бутылку с минеральной водой. – Там, в коробке, два одеяла, постели на пол, может, лежа тебе будет удобнее? До следующей границы шестьсот километров, это приблизительно десять часов.
Я вдруг поняла, что он на самом деле отлично говорит по-русски.
– У меня мама – русская, – объяснил он. – Да не дрожи так! Говорю же – проскочим! Я таких, как ты, пачками возил.
Он даже не понял, что обидел меня, записав в потенциальные проститутки.
– А почему твою машину почти не проверяют?
– Они меня знают, – загадочно ответил он, и я поняла, что то, чем он сейчас занимается, – это тоже своего рода бизнес, и служащие границ стран – членов Евросоюза – такие же смертные, и им тоже хочется есть…
Границу между Румынией и Венгрией я проспала. А когда мы въехали в Австрию (вот тогда-то я почему-то по-настоящему струхнула, и у меня, по всей видимости, поднялась температура), Николай, так звали водителя, остановился в чудесной кофейне, где кофе в изысканных фарфоровых чашках с молоком в кувшинчиках подавали одетые в белые кружевные переднички девушки. То, что под передничками у них были джинсы, нисколько не портило общую картину стилизации. Картину портила я – со своим зеленым лицом и потемневшими от страха и волнения глазами. Таким чудовищем я увидела себя в чистеньком, пахнувшем цветами туалете кофейни. Благополучно облевав роскошный белоснежный унитаз, я вернулась в зал, где Николай с напарником пили кофе, отпила несколько глотков кофе и вернулась в фуру, на свое собачье место – за коробку. Мне вдруг стало нестерпимо жаль себя. Я подумала, что так недолго и помереть в этой фуре, где-нибудь на границе с Германией («Наташа, границы между Австрией и Германией, слава богу, нет!»). Откроет Николай фуру, позовет меня, а в ответ – тишина. Отодвинет коробку, а там – я. Вернее, мое тело. Спрашивается, и какой смысл мне было зализывать раны в глухой Страхилице под заунывное пение ходжи из соседнего села Черна и готовить себе луковые маски, восстанавливающие волосы, если судьба уготовила мне жалкую смерть в грузовой фуре?!
Тихонько скуля и вспоминая наши жаркие объятья с Тони, его улыбку, его глаза, полные невыразимой любви и тоски (да он просто с ума сходил, когда понял, что его мать им манипулирует!), его полные нежности письма и эсэмэски, я и вовсе начала подвывать. Как такое могло случиться, что мать, видя, как сильно ее сын любит русскую девушку, воспринимала ее в первую очередь как источник наживы, объект для своего
Европа проплыла мимо меня, точнее, я миновала Румынию (так и не увидев «Букорешт» (Бухарест), Венгрию (так и не попробовав знаменитого гуляша); правда, в Австрии все же мне удалось выпить пару глотков кофе.
Фура должна была проехать через Мюнхен, оставить там половину груза и отправиться дальше. Но это меня уже не касалось. Когда мы ехали по пригороду Мюнхена, Николай остановил машину, открыл дверь моей временной тюрьмы и сказал:
– Ты жива? На, звони. – И протянул мне телефон. – Что-то ты совсем зеленая, Наташа!
Номер телефона Сони я выучила наизусть. На всякий случай. Позвонила. Она откликнулась тотчас, видимо, ждала моего звонка.
– Соня, мы въезжаем в Мюнхен.
– Отлично, – ответил мне с оживлением ее хрипловатый низкий голос. – Поезжайте по Карлштраубе, и пусть он высадит тебя на перекрестке с Люсенштраубе. Я тебя там найду. На всякий случай – я буду в черной «BMW», выйду из машины, и ты легко узнаешь меня по красному берету и шарфу. Ну что, до встречи, подружка?
– До встречи, – пробормотала я, чувствуя, что теряю последние силы. Если на дорогу я эти самые силы как-то распределяла между странами Шенгена, то сейчас, когда мне предстояло самое важное – встреча с Соней, у меня их просто не осталось. Что будет со мной, если она, увидев меня и обнаружив, что я – совершенно другой человек, которому она, в отличие от моей тезки, довериться не может, скажет, чтобы я отправлялась обратно, в Болгарию?
Мне не оставалось ничего другого, как поговорить с Николаем и попросить его дать мне свои координаты: на крайний случай.
– Да, конечно, Наташа. – Он с улыбкой протянул мне свою визитку. Мне не хотелось бы думать, что он воспринимает меня как проститутку. Но что я могла поделать? Ударить себя кулаком в грудь и сказать, что у меня был всего лишь один мужчина? Да и то, даже не мужчина, а мальчик, которого зарезали его же братья? Что он был цыганом, а меня чуть не продали на органы? Пусть думает, что хочет…
– Кысмет, – сказал он мне напоследок, высаживая меня на углу Карлштраубе и Люсенштраубе. По-болгарски он пожелал мне удачи.
В Мюнхене, как и во всей Германии, моросил дождь. Небо было затянуто лиловатыми «гематомными» тучами.
Николай помог мне снять с фуры сумку и оставался возле меня до тех пор, пока не увидел на другой стороне дороги черную машину, из которой вышла высокая худенькая женщина в черном плаще. На голове ее был красный берет, и такого же цвета шарф окутывал шею.
– Это моя подруга. Спасибо тебе, Николай. – Я пожала ему руку.
Он поцеловал меня в бледную холодную щеку.
– Айди… – Он помахал мне рукой, залез в кабину, и машина медленно влилась в транспортный поток.
Глава 9
Мюнхен, октябрь 2008 г
Ко мне подошла девушка, на самом деле, по виду – моя ровесница. Я не знала, как себя вести, а вот она в отличие от меня вдруг бросилась ко мне, обняла меня и прошептала, глотая слезы:
– Наконец-то! Слава богу, ты приехала! Пошли скорее отсюда. Мало ли. Наташа, как же ты изменилась! Вытянулась, а ведь раньше была пухленькой. Но так тебе лучше.
– А ты такая же, как и раньше. – Я вяло включалась в предложенный мне сценарий.
– Не знаю. Тебе виднее. – Она почему-то избегала смотреть мне в глаза. А это – дурной знак! – Давай договоримся заранее, прямо сейчас. Если тебе что-нибудь не понравится или ты почувствуешь какой-то дискомфорт, ты сразу же говоришь мне, хорошо? И мы либо вместе решаем эту проблему, или ты, когда только захочешь, вернешься домой. Я же понимаю, что вырвала тебя из привычной среды, взбаламутила тебя, заставила так рисковать. Знай, я это оценила! Конечно, находясь от тебя далеко, я бы не смогла решить твой вопрос с документами. Другое дело – здесь. У меня тут полно знакомых, причем влиятельных. Я уверена, что они помогли бы тебе и с визой, и со всем на свете.