Тринадцатая
Шрифт:
Озария внимательно слушала Главного Целителя, искренне пытаясь понять и проникнуться его пояснениями. Ведь её ждали страдающие люди и Оза хотела знать, что она может сделать, чтобы помочь им.
— По тем или иным причинам пациенты этого крыла потеряли свою магию. Сейчас их душу съедает настолько беспросветная тоска, что порою это даже заканчивается смертельным исходом. Многим из этих больных кажется, что без магии они — бесполезное, зачем-то ещё живое, тело.
— Какой ужас Вы говорите, господин Главный Целитель. У меня нет магии, так по-Вашему
— Нет! Что Вы! Вы не так меня поняли. Хотя… Как это, нет магии? Впрочем, меня это не касается. Я только хотел сказать, что так кажется выгоревшим пациентам. Я прошу Вас, милая леди, прежде всего проявить с больным, которого я поручу Вашим заботам, свою чуткость, попытаться зарядить его душу искрой жизни.
В палате, куда Главный Целитель привёл Озарию, лежал единственный пациент. Молодой парень, точнее, мужчина, даже не повернул голову на звук открывающейся двери. Он смотрел в белый потолок безразличными пустыми синими глазами.
— Рекомендации для него висят на спинке кровати. Но, если из всего, что там написано, Вам удастся хотя бы уговорить его поесть, я буду Вам безмерно благодарен, — сказал, уходя, Главный Целитель и Озария осталась с пациентом один на один.
Некоторое время девушка рассматривала его. «Очень красивый молодой маг, широкие плечи, правильные черты лица. Что же с ним такое случилось, что он выгорел?» — гадала Оза, не зная с чего начать работу сестры милосердия. Она поднялась, взяла карточку и прочитала рекомендации.
— Регулярное питание, прогулки на свежем воздухе, вечером — массаж… Да… Вам назначено просто отличное лечение, молодой господин! — она покосилась на пациента и заметила, что пара верхних пуговичек на белой пижаме почти расстегнулись.
Оза подошла, наклонилась, привела одежду пациента в порядок и спросила, пытаясь заглянуть в небесные глаза:
— Может, пошли погуляем? Там солнышко, птички поют, свежий воздух, опять же…
Парень, или, скорее, молодой мужчина никак не отреагировал. Тогда Озария придвинула к кровати стул, взяла в свои руки его безжизненную ладонь и стала просто разговаривать с ним. Она увлечённо рассказывала обо всём: о своей жизни в приюте, о том, как попала в верхний магический мир, о доброй тётушке Розе, о выходках маленького Гоша, об их с девочками борьбе с мегерой Шакилией, без использования магии, чтобы не отследили по магическому следу.
Принесли обед. Не замолкая ни на минуту, Озария помогла мужчине сесть и накормила его.
Её жесты и слова, чарующий блеск глаз и нежность улыбки, и порой радостный смех, наконец, привлекли к ней его внимание. С какого-то момента он немного ожил, стал невольно прислушиваться к её болтовне.
Ближе к вечеру, они вышли в больничный парк.
Видимо, у Озы оказалась врожденная способность и умение смягчить и уменьшить горе, тяжесть переживаний и душевных страданий выгоревшего мага.
У Озарии пересохло горло и еле шевелился язык, но она была искренне счастлива, что в течение дня ей удалось и накормить, и погулять с пациентом, и даже
Молодой маг в ответ почти не разговаривал с ней, но всё же обронил пару слов о том, что он был магом воды и выгорел, когда тушил большой пожар. Кроме того, он назвал девушке своё имя, хотя Озария из карточки с назначениями на спинке кровати и так его знала — Ирис.
Трудный день близился к завершению. Солнце уже стояло над горизонтом, не палило, а ласкало вечерним теплом. Пока Ирис был на массаже, Оза присела, в ожидании пациента, на лавочку в парке и устало прикрыла глаза, радуясь возможности помолчать. От звука собственного несмолкающего голоса у неё самой звенело в ушах. Шорох приближающихся шагов вырвал её из состояния бездумного покоя.
Озария нехотя посмотрела на подошедшего.
Рядом с лавочкой стоял Тираш. Поодаль, шагах в пяти, остановился его друг и советник, Рош.
— Добрый вечер! — первым поприветствовал девушку Принц, так и не дождавшись её реакции на своё появление.
— Вечер был неплохим и, возможно, даже добрым, до Вашего появления, Ваше Высочество, — Оза нехотя поднялась с облюбованной лавочки, не желая разговаривать с Тирашем.
Она слишком устала за день для реверансов. Из кабинета для массажа показался её пациент. Молодой маг стал крутить головой, выискивая свою сестру милосердия, но за фонтанчиком, да ещё и в закатных лучах солнца за спиной девушки, не мог её разглядеть.
Тираш, обескураженный таким неласковым приёмом, не нашёл ничего лучше, чем сказать:
— Озария, Вы — одна из моих невест…
— Да, ладно Вам! Вы же знаете, что никто из девушек восточной школы магии не желал участвовать в отборе. Даже наша Сония, единственная, которая пришла на площадь, чтобы пройти первый этап, сделала это не потому, что захотела стать Вашей Принцессой. Так что, увольте меня, пожалуйста, от Вашего общества и, желательно, после этого испытания отпустите нас четверых с отбора.
— Но почему? — воскликнул Тираш.
Озария взглянула на него удивлённо.
— Вы не понимаете? Неужели ожидаете, что после Вашего приказа о прилюдной порке на площади, мы будем таять от любви и умиления?
— Ещё скажите, что Вы были среди тех влюблённых глупышек, которые тогда побежали за мной в лес и потом получили по заднице за эту дурь? — спрашивая, Тираш был уверен, что это не так, такая, как Озария, просто не могла бегать за ним.
Однако, девушка, помолчав, согласно кивнула и простодушно призналась:
— Да. Я побежала за Вами самой первой. Остальные последовали за мной.
Тираш на секунду в изумлении замер с приоткрытым ртом, проглотив следующую заготовленную фразу. Однако, тут же сориентировался.
— Значит, тогда я Вам, так сильно нравился, Озария? — довольно спросил он.
— Да. Тогда я, думаю, даже искренне любила Вас, как брата.
Принц расплылся в самодовольной улыбке и поднялся с лавочки, направляясь к девушке, которая успела отойти немного в сторону своего пациента.