Тринадцатый бог. История одного Зла
Шрифт:
Патриция, тяжело дыша, перевернулась. Руками упершись в пол, она долго смотрела на свои пальцы, ощущая, как возвращается власть над собственным телом. Захотелось обнять себя за плечи, свернуться клубком, стать незаметной и маленькой, но тут среди травы блеснуло лезвие ножа, и Патриция, даже не думая прикрыться, схватила оружие и вскочила на ноги.
Перед ней стояла пожилая женщина, бледная и худая. На ней было серое, словно сотканное из паутины, платье с огромной, пышной юбкой, какие носили при дворе века два назад. Скрестив тощие руки на груди, незнакомка оглядывала Патрицию и едва заметно шевелила губами.
– Прикройся и иди за мной, - наконец, произнесла
– Постарайся не отставать.
Патриция проглотила комок, стоявший в горле. Подтянула штаны, нацепила пояс, накинула на плечи остатки куртки, не выпуская нож и искоса наблюдая за незнакомкой.
– Идем, - женщина взяла лампу и вышла в коридор. Патриция, заткнув клинок за пояс, быстро подобрала меч.
– Думаю, ты поняла, с кем имеешь дело?
– Да, - Патриция снова сглотнула.
– Хорошо. Сейчас он голоден. Когда поест, будет спокойнее. До той поры лучше не попадаться ему на глаза, - женщина чуть повернула голову.
– Поняла?
– Да.
– Славно. Поверь, он - не худшая партия на Западе. Остальные здесь танцуют со смертью. Смерть не обуздаешь, его же можно усмирить.
Патриция облизнула пересохшие губы и решила не отвечать.
Круг замкнулся. Она все-таки оказалась в логове чудовища. Но, видят боги, сейчас убить ей хотелось больше, чем умереть
Женщина повернула налево, и Патриция, помедлив, все же двинулась за ней. Впервые, со времен далекого детства, воин Скорпиона не хотела оставаться одна.
Коридор, в который они свернули, оказался гораздо шире и светлее оставшегося позади. Свет и ветер проникали сюда из широкого пролома. Под натиском стихии, чудовища или времени каменная стена слева, часть потолка и пол обрушились. Из пролома в стене, через который легко мог пройти взрослый человек, было видно серое небо, чуть более бледное, чем обычно. Кажется, совсем недавно рассвело. Прохладный ветер, воя, забрасывал в коридор белесую пыль и обдавал ею груду камней у дыры в полу. Только когда существо пошевелилось, заметив их, Патриция поняла, что приняла мелкую тварь за камни. Существо было темным, почти черным, бугристым, неровным, с длинными узловатыми рукам и небольшой головой, украшенной единственным, острым, как у лисицы ухом. Тварь обернулась, глянула на женщин желтыми глазами, втянула воздух широкими ноздрями и, почесав бугор на плече, улеглась поверх разлома, руками и ногами с длинными, гибкими пальцами схватившись за его неровные края. Толстый хвост, упав набок, свесился вниз и чуть заметно вздрагивал, выдавая напряжение своего владельца.
– Идем, - седовласая женщина, подобрав юбку и ни мгновения не медля, встала на спину покряхтывающего существа, мелкими шажками прошлась по нему и спрыгнула на противоположную сторону разлома.
Патриция двинулась следом. Уложилась в два широких шага, опасаясь, что спина существа её попросту не выдержит. Но тварь справилась. Повиснув на руках, уродец подтянулся и, подскочив к женщинам, подставил хозяйке голову, требуя ласки, как домашняя собака. Ведьма погладила существо по лысому черепу, выжидательно посмотрела на Патрицию, но та молчала, поправляя остатки одежды.
– Ты не хочешь ничего узнать?
– Я бы хотела одеться.
– Доспехов не держу. Но походную одежду найти постараюсь.
Незнакомка посмотрела на тварь, та фыркнула, будто соглашаясь, и, подобрав под себя задние ноги, поскакала на четвереньках по коридору. Женщина подняла лампу.
– В замке пыльно и холодно, но можно жить.
Патриция снова промолчала. Так, в тишине, они миновали коридор, спустились вниз по крутой лестнице,
Женщина остановилась, лампой указала на дверь.
– Твоя комната. Одежду тебе принесли. Выберешь подходящую, умоешься, приведешь себя в порядок и можешь отдохнуть.
– У вас есть чистая вода?
– отчего-то этот вопрос показался Патриции сейчас самым полезным.
– Да, - выражение лица женщины не изменилось, только левый уголок губы и веко левого глаза чуть задергались, будто в тике.
– В замке свои законы. Мои. Тебе нужны слуги?
– Нет.
– Хорошо. Я скоро приду, и мы поговорим. До сиих пор не покидай комнаты.
Патриция кивнула и, толкнув дверь, оказалась в просторной спальне. Здесь пахло сыростью и старостью. Со стен была содрана драпировка, а на широкой кровати пылился тюфяк, набитый соломой. На драном кресле красовалось огромное темное пятно, а у широкого, едва ли не во всю стену, гардероба, была вырвана одна дверца - от петель на косяке остались неровные куски. Через двустворчатое окно в комнату проникал тусклый западный свет. Патриция, положив меч на кровать, взяла со спинки кресла куртку и рубашку, помяла жесткую ткань в руках, подошла к окну. Внизу, куда ни глянь, тянулась засыпанная белесым песком пустыня. Патриция облизнула разбитые губы и обернулась. В деревянном корыте, стоящем перед кроватью, и правда сияла вода, но именно это сияние смутило женщину. Казалось, что в прозрачном полотне заблудился солнечный свет. Патриция осторожно коснулась поверхности воды, растерла каплю между пальцами, понюхала. Жидкость ничем не пахла, но была маслянистой. Впрочем, иного выбора не имелось, а Патриция всей душой желала смыть с себя запах выродка. Как говорил Раллэ, её учитель, её капитан и её любовник, если женщина становится воином, она объявляет войну всему миру, себе, в том числе. Когда воина берут в плен, его будут пытать. Если в плен попадает женщина, её сначала пустят по кругу, а потом, если что-то от неё останется, отправят в тюрьму к своим же. Поэтому в плен лучше не попадать, а героически гибнуть на поле сражения.
Патриция, ополаскивая шею, искоса глянула на лежащий на тюфяке меч. Раллэ также говорил - жажда самоубийства всегда проигрывает голоду по смерти врага.
Умывшись и переодевшись, Патриция не стала ложиться в кровать. Села сбоку, у окна, прислонившись спиной к ножке. День снаружи разгорался все ярче. Патриция дремала, пробуждаясь от малейшего шороха, поэтому не пропустила прихода седовласой женщины. Та вошла без стука, держа руки скрещенными на груди. Дверь будто сама распахнулась перед ней.
Патриция поднялась, но меч брать не стала. Следом за женщиной в спальню вошли две твари - та, хвостатая, что исполняла роль моста над разломом, и другая, помельче, с огромными зелеными глазами и чуть вытянутой пастью. Второе существо передвигалось на двух ногах, длинных, но сильно подогнутых. Ползя вот так, на корточках, оно довольно бережно несло в руках дощечку, служившую подносом для пары чаш.
– Забери лохань, - приказала женщина.
– И оба идите прочь.
Четвероногая тварь послушно удалилась. Вторая, поставив дощечку на кровать, пыхтя и фыркая, подняла корыто и, покачиваясь, потащила в коридор. Женщина присела на краешек кресла и плотнее прижала руки к туловищу. Со стороны казалось, что у неё прихватило живот или болят ребра.