Тринадцатый бог. История одного Зла
Шрифт:
– Где ты?
– спросила Патриция, приподнимая лампу.
– Выйди на свет.
Она даже не успела вздохнуть, как кто-то, подойдя со спины, обхватил её руками за грудь и талию и с силой прижал к себе. Патриции показалось, что хрустнули ребра. Запрокинув голову, она попыталась ударить противника затылком в лицо, но тот занял выгодную позицию. Меч, а вслед за ним и лампа, упали на пол. Патриция дергалась, как зверек в силках, а незнакомец и не думал ослаблять хватку. Рука, что лежала на талии, скользнула под пояс. Пальцы, горячие даже через рубашку, коснулись живота.
–
– Значит, хочешь меня увидеть?
Хватка ослабла. Скрывающееся во тьме существо отбросило пленницу в сторону, словно куклу. Патриция с размаху ударилась лицом о дверь и едва не потеряла сознание. Царапая ногтями дерево, она удержалась на ногах и хотела было обернуться, но вновь оказалась в нечеловечески сильных руках. Незнакомец, оттащив её назад, распахнул дверь и зашвырнул в комнату.
Патриция упала на бок, поджала колени к груди и выхватила спрятанный за голенищем сапога кинжал. Собрав себя за один вдох, она перекатилась на спину и рывком поднялась, в этот раз готовая к атаке, но незнакомец замер в дверях. Лампа вспыхнула, осветив лицо смотревшего на неё человека. Это был молодой мужчина, светловолосый, кудрявый, голубоглазый. Слишком правильный, слишком красивый для выродка.
Он улыбнулся.
– Я удовлетворил твое любопытство, дева?
– Что тебе от меня нужно?
Незнакомец поставил лампу в нишу и шагнул вперед. На нем не было ничего, кроме длинной, перехваченной поясом, серебристой туники.
– Я хочу обладать тобой, - продолжая улыбаться, ответил он.
Патриция, вскрикнув от неожиданной боли, выронила кинжал. Рукоять, в мгновение ока раскалившись, обожгла ладонь.
– Силы богов..., - она потрясла рукой, злобно глядя на незнакомца.
– Не имею желания отдаваться изуверу.
– Желание можно пробудить.
Патриция сплюнула себе под ноги и процедила.
– Твой способ побуждает только к убийству.
Но незнакомец не слушал её.
– Каких мужчин ты предпочитаешь?
– вьющиеся волосы стали короче, потемнели, подбородок чуть опустился вниз, став массивным и тяжелым, и вот уже перед Патрицией стоял зеленоглазый северянин.
– Чуть не забыл, - незнакомец оскалился, обнажив заостренные зубы. По правой щеке словно скользнули невидимым клинком - появившаяся рана наполнилась темной кровью, которая почернела, ссохлась, а потом осыпалась пеплом, оставив на коже неровный, белый рубец.
– Может, борода? Седина? Или хочешь мелких кочевников? Темных южан? Гигантов-островитян?
Патриция попятилась к стене, рукой шаря по поясу в поисках походного ножа, не сводя при этом глаз с незнакомца. Одно идеальное лицо сменялось другим, словно кто-то очень умелый быстро раскладывал колоду карт Мира.
– Мне больше нравятся люди, - прошипела Патриция, незаметно пряча ножик в рукаве рубашки.
Лысый островитянин, огромный, как Бык, с высоким лбом и чуть раскосыми темными глазами, перестал улыбаться.
– Желаешь сразиться?
– он поднял правую руку, залитую черной кровью по локоть.
– Твоя рана, помнишь?
Патриция только фыркнула в ответ.
– Меченые всегда своенравны, - он поднес руку к лицу и принялся языком слизывать кровь.
– Я забрал твой меч. Я вернул его тебе, но ты не сумела удержать свое оружие.
Патриция с нескрываемым отвращением смотрела на выродка, продолжавшего размазывать кровь по руке и лицу.
– Поиграешь с другим мечом?
– прошептал он, облизнув большой палец.
– Нет, - процедила Патриция.
– Трахай чудовищ себе под стать.
Дрогнули тени, качнулась лампа. Выродок приблизился к Патриции так быстро, что она не успела нанести удар. Под его пальцами легкие доспехи из плотной кожи крошились, как скорлупа сухого ореха. Патриция попыталась высвободить руку, чтобы воспользоваться ножом, но выродок уже разорвал на ней рубашку и, резко стянув лохмотья, воспользовался ими как веревками.
– Ты не похожа на меченых, - произнес он, прижимая пленницу к стене.
– Бороться не умеешь.
Горячая ладонь легла на шею Патриции, вынуждая запрокинуть голову. Выродок подался вперед и впился в её разбитые губы. Патриция зарычала, извиваясь, а потом, совершенно неожиданно для себя, открыла рот и ответила на поцелуй, ощутив гнилостный вкус крови выродка у себя во рту.
– Хорошо, - довольно выдохнул он ей в лицо.
– Превосходно, правда?
– Да покарают тебя боги, - прошипела Патриция.
– Мерзкая тварь...
Он схватил её за руку и швырнул на пол. Патриция с трудом перевернулась, а выродок уже нависал над ней, сверкая желтыми глазами и в очередной раз меняясь. На идеально ровной коже вздувались наросты, губы стали безобразно тонкими, обнажив острые зубы.
– Хочешь тварь?
– он провел ладонями по её телу - от шеи до живота, и тело потянулось к нему, выгибаясь. Патриция хотела крикнуть, но, к своему ужасу, похотливо, счастливо застонала.
– Хочешь...
Он схватил её за бедра и, заставив выгнуться ещё сильнее, потянул к себе. Острые когти впились в спину. Затрещал и отлетел в сторону пояс, и Патриция впервые за долгое время ощутила панический страх. Она не могла бороться. Она вообще больше не чувствовала своего тела. Чудовище, что готово было овладеть ею, склонилось ниже, вжимая жертву в пол. Плечи его стали огромными, туника пятнами серебра растекалась по темной коже.
Патриция изогнулась, запрокинула голову, кусая губы, и увидела перед собой чьи-то истертые черные туфли.
– Отпусти её, - властно потребовала женщина, замершая в дверном проеме.
– Немедленно.
– Она желает меня, - рявкнул выродок.- Видишь, мать?
Его коготь скользнул по животу пленницы, и пленница отозвалась стоном.
– Хватит. Или я сейчас же сделаю из неё старуху.
– Но...
– Вон. Иди вон. И магию свою забери.
Выродок завопил так, как будто из него потянули ребра. Патриция хотела моргнуть, отвести взгляд, но не смогла. Он прошел мимо, раскидывая сухую траву и, хлопнув дверью, с грохотом покатился по коридору.