Тринадцатый
Шрифт:
– Ты готов присоединится к вечности? – Александр поднес к морде зверя лезвие, которое на его глазах покрылось серебром. – Помнишь наш уговор? Я избавляю тебя от него.
Острие проскрипело между ребер, прорезая плоть, и пронзило сердце Леканта. Его зрачки сверкнули в последний раз и угасли навсегда.
Задыхаясь от бега, Виктор остановился и присел на корточки.
– Все, хоть убейте меня, но я больше не могу, – обреченно произнес он.
Зверев опешил от такой неожиданности и дернул Татьяну за руку. Они остановились.
– Что с тобой? – превозмогая отдышку, выпучил глаза капитан.
– Лучше пристрелите меня, как загнанную лошадь, сил моих больше нет, – садясь на пятую точку и
– Зато они могут, – ответил Алексей, показывая пальцем в темноту коридора, которую на глазах разгонял свет приближающихся факелов. Шум бегущей толпы нарастал. Зверев схватил Виктора за шкирку и хорошенько встряхнул. – Вставай! Вставай же! Ну!
Он, пятясь, потащил Четырина за шиворот, пока не уперся в стену. Капелька холодного пота скатилась по спине Зверева.
– Ты что, капитан? – испуганно спросил Виктор, боясь повернуться.
Но тот только разжал руки, и Четырин упал на пол.
– Все. Это конец. Идти дальше некуда.
– Господи, помоги. Господи, помоги, – обреченно зашептал Виктор и лихорадочно начал креститься.
– Ты же не веришь в Бога. Думаешь, это тебе поможет? Знаешь, сколько раз я к нему обращался, когда у меня на глазах умирали зеленые, только что принявшие присягу восемнадцатилетние парни? Я умолял его каждый день, каждый час, каждую минуту, а они все гибли и гибли. Я первый лез под пули, чтобы оградить ребят от смерти, а их матерей от слез, но все впустую. Я лишь получал медали. Было такое ощущение, что пули просто не видят меня. Где справедливость? Зачем мне такая жизнь? И почему они, а не я? Долбанная судьба! Убить себя совесть не позволяет, а продолжать жить, как я живу, уже тошно! Так что прекрати причитать, Витек! Мы в самом сердце земного ада, и Бог вряд ли нас тут слышит, а уж тем более видит!
Татьяна молча смотрела на капитана. В ее глазах был и ответ, и понимание. Она чувствовала его, как никто другой.
Никто из троих не удивился неожиданному появлению Матвея, лишь Виктор слегка вздрогнул. На мгновение им показалось, что появись перед ними сама смерть, они бы и ее приняли с полным безразличием, настолько они были уставшими и морально подавленными. Старик посмотрел на девушку отрешенным взглядом, потом повернулся к капитану.
– Я укажу вам две двери, но войти вы можете только в одну из них, опираясь на холодный ум и на то, что подсказывает вам сердце, – Матвей протянул вперед обе руки. Тяжело застонали стены, сложенные из огромных камней, из разрастающихся трещин повалила пыль. Глаза старика блеснули синим огнем. Пыль рассеялась, и он обратился к Звереву. – Ты играешь в игру, которая уже проиграна. Ты пал давно, твоя душа летит в небытие – не тащи их за собой. Ты слеп, согласно условиям игры, которую тебе навязали. Послушайся своего разума, хотя в данный момент он и не принадлежит тебе. Ты добровольно идешь в ад. Твое упрямство обернется поражением, пойми это. А тот, кто добровольно падает в ад, уже предал все, во что верил. Теперь не то время, когда можно просто улыбаться и убивать, – оно прошло. Не делай того, о чем пожалеешь. Апокалипсис близко. Вы – его начало и только вам решать, состоится он или нет. Вы его всадники. Вы тяжелые фигуры в этой игре. Помните это.
– Проклятье! Да хватит его слушать! – прокричал Виктор и кинулся к двери.
– Стой! Не надо!
Но было поздно. Четырин рванул дверь на себя, и тут же яркая вспышка ослепила их, и, кроме прорывающейся через закрытые веки белой пелены, они больше ничего не видели. Резкий толчок швырнул их в пустоту. Стало холодно. Тела покрылись гусиной кожей. Как только все оказались по другую сторону двери, она закрылась, а потом и вовсе исчезла. Только Матвей чему-то ухмылялся, словно предвкушая скорую развязку.
Глава XXVII
ГЛАДИАТОР
Гладиаторские игры возникли
Зверев закрыл глаза рукой, прячась от слепящего света. Он почувствовал, как его мышцы напряглись и окаменели. До слуха доносился гул шумящей толпы. Опустив руку и присмотревшись, капитан увидел перед собой большую арену и амфитеатр, уходящий в небеса. Гул нарастал и становился все четче и четче. Рядом с Алексеем были Татьяна и Виктор. Четырин щурился от яркого света и тихо матерился.
– Добро пожаловать, тринадцатый. Или правильнее называть тебя генералом? – прозвучал голос откуда-то сверху.
Зверев поднял взгляд, но солнце снова ослепило его. Всю свою жизнь Алексей бежал от самого себя, пытаясь не обращать внимания на то, что преследовало его с десяти лет, а сейчас догнало и овладело им против воли. В голову будто вонзили острый клинок, боль пронзила все тело. И вот он уже сидел в окружении прекрасных рабынь, которые подносили ему душистое вино, расточали свои ласки и шептали на ухо красивые речи. Его место было усыпано лепестками роз, а перед ним распростерлась арена с гладиаторами. Он видел тысячи пленных, которых сам привел к ногам императора. Он чувствовал гордость за то, что совершил во имя Рима. Однако мгновением позже видение исчезло: теперь он, по иронии судьбы или высших сил, сам оказался на месте приговоренных. Капитан попытался сделать шаг, но тут же припал на одно колено от невыносимой боли, которая снова пронзила его. Сжав кулаки и почувствовав в них теплый песок арены, он осознал то, во что так долго не хотел верить. Жадно, с шипением он втянул через зубы воздух. Внутри него словно кто-то шевельнулся, ожил и захотел вырваться наружу.
– Как самочувствие, генерал Луций?
Зверев ничего не слышал, он был очень далеко от арены, но в то же время находился непосредственно на ней. Грань между прошлым и настоящим окончательно стерлась в его сознании, наступала новая, жестокая реальность.
– Гребаная дверь. Куда мы попали? – озираясь по сторонам и теребя капитана, медленно, чуть ли не по слогам произнес Виктор.
– Что с тобой? – Татьяна тихо положила руку Звереву на плечо.
Тело Алексея сотрясала дрожь, будто от погружения в ледяную прорубь. Неспешным, но уверенным шагом к нему приближался силуэт человека. Земля замерзала под его ногами, превращаясь в тонкий лед, который тут же с хрустом трескался. Он шел степенно и размеренно, явно наслаждаясь своим присутствием здесь. Опираясь на трость, он, словно смерть, неумолимо приближался к Звереву. Татьяна и Виктор отступили назад. Тело Алексея пронизывал жуткий холод, и чем ближе подходил незнакомец, тем сильнее он замерзал.
– Неужели ты думаешь, что в аду обязательно должно быть жарко? – сухо произнес Анатас.
– Кто ты? – с трудом выговорил Алексей, дрожа от холода и выдыхая пар. Его ресницы и волосы покрылись инеем.
– Неправильный вопрос. Может, лучше спросить, кто ты? Так кто ты?
– Я это я.
– Опять неверно. Посмотри на своих спутников: даже они сомневаются в том, что ты это ты. Осознай правду. Ты же чувствуешь внутри себя перемены, ощущаешь, как настоящий ты рвется наружу. Зачем его сдерживать? Я восхищен тем, как далеко ты зашел, но пора остановиться. Всему есть предел. Не стоит все усложнять. Ты и так доставил нам много хлопот. Блудная овца должна рано или поздно вернутся в стадо.