Тринадцатый
Шрифт:
И снова туман.
– Манипул, принять защитное кольцо! Принять защитное кольцо!
Воины встали в круг вплотную друг к другу, сдерживая натиск разрисованных варваров, которые, не жалея себя, бросались на острые мечи римлян.
– Сжать строй! Плотнее! Держать позиции! – командовал Луций, глядя, как когорта обходит врагов сзади, а центурия огибает по флангу. – Держать строй! Сжать ряды! Держать строй! Оттащить раненых в центр! Не бросать своих! Защищать позиции! Маркус, встань в строй вместо Июлиана! Быстрее!
Маркус бросился в строй. В него тут же врезались несколько
– Она бы тебя не пожалела! В следующий раз не сомневайся – просто убивай! На войне нет ни женщин, ни детей, ни стариков! Запомни: на войне все враги!
Не раздумывая, Луций устремился дальше, к образовавшейся в строю бреши.
– Сжать строй! Сомкнуть ряды! – кричал он, перешагивая через трупы и раненых. – Нам жизнь отнять, что плюнуть! Нас всех учили убывать! Так давайте достойно сделаем свою работу!
Легионеры, тесня врагов, пошли вперед, вырезая и добивая оставшихся.
В глазах у Зверева опять помутнело, но тут же яркий свет снова ослепил его. Теперь Алексей с Анатасом стояли на высоком холме.
– Посмотри туда, – указывая тростью, произнес князь тьмы.
Вдалеке капитан увидел сидящего на коне Луция, рядом с ним находился Маркус. Два легионера подтащили к ним сильно избитого человека.
– Генерал, это Бартус – вожак восстания!
Один из солдат ударил варвара по ногам копьем, и тот рухнул на колени.
– Бартус, я наслышан о тебе. И чего ты добился? Твоя непокорность привела к тому, что Кесарю пришлось прибегнуть к силе. Посмотри, что ты сотворил. Ты думаешь, что мы, римляне, хуже животных? Нет, мой друг, это вы такие. Ты обманул своих людей, пообещав им свободу. Разве ты не понимал, что твои планы обречены на провал? Почему вы такие упрямые? Зачем губить себя и свои семьи ради глупых идей?
– Лучше умереть, чем преклоняться перед шакалами! – глядя в глаза Луцию, произнес Бартус.
– Умереть? О, нет. Так ты не поймешь масштаба содеянного. Слишком просто заплатить за свою ошибку жизнью. Нет, ты будешь страдать! Центурион, притащите сюда его семью! Маркус, я хочу, чтобы он видел смерть своих близких. Пусть солдаты развлекутся с его женой, а ты, – вытаскивая клинок из ножен и передавая его брату, командовал Луций, – убей его детей, а затем отрежь его грязный язык и отруби ему кисти рук, чтобы он никогда больше не мог взять оружие и никогда не говорил о римлянах как о шакалах. Да, и проследи, чтобы его раны были как следует обработаны: он должен выжить,
– Не надо! – воскликнул Зверев.
– Не надо что?
– Зачем ты меня мучаешь?
– Я мучаю? Побойся Бога. Я просто хочу, чтобы ты увидел самого себя. Ты же хотел узнать правду? Я даю тебе эту возможность, так что радуйся.
Зверев рухнул на колени. Ноги не могли его больше держать, голова закружилась и его стошнило.
– Я не верю тебе. Почему я? Почему?!
– Ты хочешь продолжить? Или мне остановиться? Вид у тебя, мягко сказать, неважный.
– Да, я хочу знать все!
– Ну что ж, будь, по-твоему. Признаюсь, даже если бы ты не захотел, тебе все равно пришлось бы увидеть это. Смотри, генерал. Смотри и сознавай, что ты натворил. Иуда по сравнению с тобой – ангел в белой тоге.
Не успел Анатас договорить, как все вокруг снова ожило.
– Я никогда не пойду на это, Маркус! Отец хотел не такой судьбы для нас, – сплевывая кровь, проговорил Луций.
– Ты думаешь, я хотел такой судьбы?! Нет! Разве я сам научился убивать людей?! Это все ты. Ты был хорошим учителем. Помнишь ту девушку? Помнишь?! – заорал преторианец.
– Нет, я не помню. Их было слишком много. Так много, что их лица ушли из моей памяти и перестали мне сниться.
– Не помнишь? Зато я помню! Помню в мельчайших подробностях, как холодное лезвие режет ее горло! Помню твой ледяной взгляд, твои глаза, в которых не было ни капли сожаления, ни толики раскаяния. В тот миг ты был для меня богом!
– Я не сделаю того, чего просит прокуратор. Можешь убить меня прямо сейчас, но я не пойду на это.
– Сделаешь! Я тоже не хотел убивать тех детей!
– Каких?
– Ты забыл?! Конечно, ты забыл. А я помню, как смотрел на них. Как не хотел делать этого, но повиновался твоему приказу! Ты, великий Луций, генерал Черного легиона, не знающий страха и поражения. Разве я мог ослушаться тебя?
– Я был во мраке. Я не осознавал того, что понимаю сейчас.
– Нет, Луций, это ты сейчас во мраке. Разве можно бросить все ради иллюзий какого-то сумасшедшего, выдающего себя за царя иудейского? Ты предал то, что создал. Ты предал власть и меня.
– Ты не прав. Тобой овладела ненависть и жажда величия. Мне знакомо это состояние. Поверь, это не лучшая судьба. Ты всегда хотел править Черным легионом, но они не пойдут за тобой. Не делай ошибок. Прошу! Умоляю! Ты же мой брат! Я всегда заботился о тебе! Я всегда защищал тебя! Я был рядом с тобой в битвах! Ты же мой брат, Маркус, что ты творишь?
Преторианец схватил Луция за горло.
– Нет! Ты предал императора! Ты предал отца! Ты предал всех! Ты создал меня, и я с достоинством займу твое место! А теперь ты убьешь того, кого считаешь спасителем!