Трип на юг

Филар Яна

– Да очнись же!

От оплеухи Антон пришел в себя и жадно глотал воздух, будто вынырнул из воды. Ева трясла его за плечи.

– Испугал меня до чертиков, я уже собиралась звонить в скорую. Закатил глаза, начал что-то мычать под нос, а потом и вовсе завалился набок.

Окинув Антона презрительным взглядом, она заключила:

– Ты под кайфом.

Она склонилась к его губам, словно для поцелуя, отчего у Антона замкнуло в

цепи:

– Либо пьян.

– Ты не подумай чего плохого. – Антон слегка отодвинулся, неловко улыбаясь и силясь вспомнить, сколько таблеток принял. – Просто у меня рак.

Впервые это сказано вслух. Ощущение странное: будто о ком-то знакомом поверху, на чьих похоронах не можешь выдавить ни одной искренней фразы, кроме пошлой банальности: «Он был хорошим человеком, заботливым сыном, надежным братом. Настоящим мужчиной».

На лице Евы гнев сменился сочувствием, и как обычно бывает на исповеди умирающего, она не знала, что ответить. Антон продолжил, решив, что лучшего слушателя не найти. Они знакомы-то минут десять, а девчонка и правда переживала. Сказать честно, на него тысячу лет не смотрели с таким участием. Даже если ее неравнодушие окажется иллюзорным, сейчас Антону нужно просто быть рядом с кем-то.

– Говорят, всего месяц протяну, в голове не укладывается…

– Ничего нельзя сделать?

– Кое-что можно. Я пойду до конца. Без надежды и месяц покажется пыткой.

Задумчивый взгляд Евы остановился на блестящих осколках бурого стекла с обрывками пивной этикетки.

– В моей жизни было много того, чего вспоминать не хочется. Не таких проблем, как у тебя, даже не буду сравнивать – в конце концов, мы не соревнуемся, у кого ночь темнее. В общем, я осталась наедине со своими демонами, и когда хуже быть уже не могло, спасение пришло с неожиданной стороны. – она встала и подала руку. – Я покажу тебе, но придется немного пройтись.

– А твой портфель? – внезапно вспомнил Антон. – Прости, что не смог их остановить.

– Нет смысла спешить, когда уже опоздал. Идем. Я не спросила, как тебя зовут.

– Антон, – настоящее имя машинально слетело с языка. Вот идиот, теперь всем разболтает. Можно ли ей доверять?

– Тебе мои слова не понравятся, – продолжала Ева на ходу, – но я сама прошла через подобное. Ты слишком зациклен на плохом. Тратишь энергию на жалость к себе. Если найти ей другое применение, может выйти удивительный результат.

Ее ладная попка покачивалась, как поплавок на воде.

Чем ближе

к морю, тем больше новостроек – будто совсем другой город. На фоне этих громадин напоминавшее школу невзрачное здание выглядело особенно скромно.

Интернат для детей-сирот. Интернат – недоброе слово, хоть и вполне безобидное.

– Я волонтер, – пояснила Ева.

Она взялась за ручку двери, но Антон остался на первой ступени.

– Что с тобой? Заходи. – девушка манила его, как ребенка.

– Не люблю детей. Даже не знаю, как с ними общаться.

– Глупости! Заходи скорее.

Он со вздохом зашел. Охранник покосился на спутника Евы, но ей доверял, приветливо поздоровался. В ноздри бил запах кислой капусты и манной каши. Сначала тошно, потом привыкаешь. Духота, окна закрыты, видимо, чтобы не сквозило. Антона поразила оглушительная тишина, будто и не было тут никаких детей. В этом спокойствии чувствовалось неладное.

– Где все? – спросил он.

– Здесь часто так тихо. День расписан по минутам, игры тоже по расписанию. Сейчас у них занятия.

Они заглянули в просторную комнату. Игрушки разложены по полкам и миниатюрными столиками, будто для лилипутов. Сами маленькие человечки рисовали с натуры корзину с фруктами, но, по мнению Антона, лишь изводили бумагу. Дети заметили гостей и поглядывали в приотворенную дверь любопытными жадными глазками. Воспитатель, немолодая полная женщина, напоминающая рыхлую грушу, засияла при виде Евы.

– Зовите меня Маргарита, – кивнула она Антону. – Подождите минутку, урок сейчас закончится.

– Что будем делать? – шепнул Антон.

– Помогать, – улыбнулась Ева.

И они помогали. После занятий детей выпустили поиграть в зал с красным затертым ковром во весь пол. Ева затеяла с малышами возню, в которую пыталась вовлечь и Антона, но он казался себе жутко неловким. Дети, маленькие звереныши, словно чуяли тревогу и близко не подходили. От побега Антона удерживал только интерес к Еве. Как же восхитительно ловко она управлялась: успевала придумывать игры, подхватывать падающих на лету и обнимать жадных до ласк мальцов. Антон невольно залюбовался. Бывают такие девушки – прирожденные матери, хотя известно: материнского инстинкта не существует. И всё-таки с детьми они преображаются, расцветают. Давно таких не встречал. Да что там давно – в прошлой жизни. Ему вдруг захотелось почувствовать и на себе ее ласку.

Конец ознакомительного фрагмента.