Трип на юг
Шрифт:
Месяц? Кровь отхлынула вниз и остыла.
– Специальный уход может продлить жизнь. Не так надолго, как хотелось бы, но в таких случаях каждая минута на счету, согласны?
– Ничего не нужно, – сказал Антон и с неуместным смешком добавил: – Зато не придется ломать голову над стариковскими проблемами. Всё нормально, Алексей… как вас. Забыл. Я справлюсь.
Улыбка так и липла к лицу. Смех, бывало, нападал на него в детстве, караулил момент, как бандит за углом, и когда над Антоном угрожающе нависал взрослый, отчитывающий за провинность, щеки
– В таком случае я мало чем могу помочь… – растерянно ответил Корсаков и вдруг заговорщицки понизил голос. – Впрочем, есть один препарат, но он пока не прошел клинических испытаний. Ко мне приходили люди, просили найти добровольцев из пациентов. Возможно, вы бы им подошли.
Антон вскинул глаза, пожалуй, слишком поспешно.
– Правда, мест уже нет, желающих было много, сами понимаете… Но я попробую что-нибудь для вас сделать, пообщаюсь с Борисом Шикановым.
– С Шикановым? Он дал мне свою визитку.
– Прекрасно! Вот вы и позвоните, он очень отзывчивый человек.
На пороге Антон задал последний вопрос.
– Есть вероятность того, что вы ошибаетесь?
– Я бы на это не рассчитывал.
Антон вышел из клиники ходячим мертвецом, кем, впрочем, и являлся. Присел на ближайшую скамейку и наблюдал за воробьями, затеявшими потасовку из-за высохшей корки хлеба: вот птаха отгоняет другую ударом клюва, отщипывает невидимую кроху, отпрыгивает, примеривается и снова клюет. Тот, кто борется остервенело, получит больше, а значит, выживет.
Всплывали в памяти его победы: покалывающий страх перед каждым взломом и ни с чем не сравнимое удовольствие, когда ключ подходил к замку, а тайна открывала завесу. Он вдруг увидел себя со стороны: дни и ночи за монитором, согнув спину, забыв о голоде и сне, – и это была его жизнь?
Антон скользнул взглядом по корпусам клиники. За кованой оградой у одного из них сидел человек в инвалидном кресле: волос нет, медицинскую маску сдвинул под подбородок.
Ноги сами вынесли его за ворота. Человек обернулся, заслышав шаги. Мальчишка еще, лет пятнадцати.
Детское онкологическое отделение.
В пятнадцать демоны Антона были намного мельче: школьные задиры да бурлящий тестостерон. Потом его нашел Тайлер, и всё это перестало иметь значение… Паренек же бился насмерть, и, даст бог, когда-нибудь победит. Лицо его было не бледным даже – бесцветным. Волосы всё же имелись: едва заметный пушок задорно топорщился на макушке, голова-киви. Антон молча дивился: улыбка у мальчишки счастливая. Сквозь облачную завесу пробивалось солнце и окрашивало мир в золото. Мальчик поднял лицо к небу и щурился, будто кот у теплой печи, и сказал:
– Хороший день.
– Кому как. Ты почему здесь один? – спросил Антон.
Пацаненок наконец повернул голову к собеседнику.
– Мама забирает вещи из палаты. Еду домой.
Антон готов поклясться, что луч света, пройдясь по ступеням крыльца, будто нарочно задержался на мальчике.
– Лечение помогло?
–
Он глубоко вдохнул пряный сентябрьский воздух.
– Полгода не выходил. Когда сюда привезли, еще снег не весь стаял.
Шесть месяцев на больничной койке – тяжело, наверное, но Антону не дано знать. У него не было столько времени.
– Я Игорь, кстати. Игорь Грачев, острый лимфобластный лейкоз, – представился пацаненок.
– Антон, – он протянул руку и поразился, насколько мальчишеская ладонь тощая и хрупкая, будто птичья лапка. – Как там вообще? – он кивнул на темные окна корпуса.
– Дома лучше, – улыбнулся Игорь. – Кормят невкусно, в палате всё чужое. Обычная больница, иногда клоуны приходят, артисты, но мне на них… сами понимаете. Пусть младшие смотрят. Там ты ничем не отличаешься от других – просто пациент: ни лучше, ни хуже остальных. Но это правильно: привязываться вообще вредно. Если твой друг не справится, и ты его потеряешь, что будешь делать?
Антон достал сигарету.
– В жизни ведь тоже так, – продолжил Игорь, – но, знаете, я бы рискнул. Теперь-то есть шанс. Найду кого-нибудь, кого не захочу потерять, в этом, наверное, и смысл… У меня пока даже девчонки не было. Вам-то повезло: наверное, жена, дети.
Антон покачал головой: что еще тут ответишь?
– Ну девушка хотя бы?
– Постоянной нет. Я не влюбляюсь.
– Отчего так?
– Женщины тянут на дно, а не к звездам, уж поверь. Они как ящерицы: греют об тебя шкуру, а сами холодные. В итоге остаешься с дохлым обрубком и испорченной психикой.
– Не понял метафоры…
– Дохлый обрубок? Это твое самоуважение.
– Ну вы даете, дядь, – Игорь фыркнул и залился таким заразительным смехом, что Антон шутливо развел руками и засмеялся в ответ. Благодаря светлому пацану, он на несколько счастливых секунд перестал оплакивать свою участь.
– Игорь?
На вершине лестницы возникла растрепанная женщина с туго набитыми пакетами под мышками.
– За мной пришли. – Игорь ловким движением рук повернул кресло к матери. Та, бросив на Антона тревожный взгляд, свалила пакеты на сыновьи колени и толкнула коляску к выходу.
Небоскреб и блондинка
Антон.
Ночь снова прошла без сна. Дым коптил легкие; когда телу не хватит кислорода, станет легче. Тогда этот кошмар закончится.
Антон скучал по зелью. Хотелось либо напиться, либо забыться чем-нибудь до беспамятства, но слишком глупо так тратить отпущенные крохи времени.
Он пробил Корсакова – лучший онколог в городе, один из лучших в стране, целый консилиум собирался и подтвердил, что дело дрянь. Но идти на поклон к тому, кого кинул на деньги? Так себе перспектива.