Трип на юг
Шрифт:
Антон знал, что Шиканов гордится своими царственными жестами: благотворительностью, спонсорством мединститутов, реконструкцией буддийского храма. В эту игру можно играть бесконечно: предстать то наивным глупцом, то пресыщенным яппи, соглашаться с каждым словом или, наоборот, пробивать чужие аргументы насквозь, как мишени в тире. Социальная мимикрия – вся его жизнь и, пожалуй, вторая вещь после взломов, в которой он достиг совершенства. С такими влиятельными толстосумами, как Шиканов, был уверен Антон, лучше всего работает лесть.
– На самом деле
– Чудесная новость! Так отрадно, что есть такие люди, как вы, Борис Борисович. К слову, и ваша компания вызвала у меня большой профессиональный интерес. Даже после серьезной хакерской атаки вы на удивление быстро покрыли убытки.
Взгляд Бориса на мгновение затуманился.
– От такого никто не застрахован.
– Абсолютной защиты не существует, особенно когда хакер – профессионал. – Антон прервал себя: пора менять тему, пока не наговорил лишнего. – Вот вам идея для бизнеса: страхование от киберугроз. Лично готов вложиться.
Шиканов рассмеялся и вручил Антону визитку. Две тисненные золотом буквы «Б» на серебряном фоне.
– Буду рад видеть в своем офисе.
Напоследок он обернулся к оставшимся без внимания девушкам.
– Дамы, вы очаровательны.
Однако тем не суждено было заарканить жеребца: отклонив попытки соблазнить его выпивкой, Шиканов покинул зал трезвым и в гордом одиночестве.
– Бедняжка: ни жены, ни детей, – с притворной печалью сказала блондинка, глядя Борису в спину.
– Уж не думаешь ли ты стать его благоверной? – улыбнулась брюнетка. – Может, его вообще не интересуют женщины? Кто знает, как затворничество меняет людей…
Беглецы и томатный суп
Ева.
Из каждого угла ресторана был виден статный немолодой мужчина с серебряными волосами и в безупречном костюме. Его губы двигались беззвучно, играла музыка из колонок, телевизор трудился для тех, кто ни минуты не мог прожить без новостей. Но Еве не нужно разбирать слов, она и без того знает, что изо рта Бориса Шиканова вылетает только бесстыдная ложь.
– Ты хоть представляешь, сколько она стоит?
По шелковой белой блузе дамочки стекал красный слизень томатного супа.
– Тебе и не снились такие вещи! Из Милана!
«Врешь, – отстраненно подумала Ева. – В Халифате война и голод, спроси любого из беженцев».
– Так и знала, что зря зашла в вашу тошниловку! Ты мне химчистку оплатишь, поняла? Чего стоишь? Неси соль и салфетки!
Пока Ева глазела на Шиканова, туфля зацепилась за складку ковра, поднос выскользнул из рук, и дамочка получила заказ совсем не так, как планировала. Та замахнулась на официантку ослепительно-красной сумочкой «Прада» – в тон помидоркам черри, сползающим на лаковые ботильоны.
– Язык проглотила? Менеджера зови! Я на вас в суд подам!
Ева прикрыла глаза, сделала глубокий вдох.
– Что тут произошло? – Ева вздрогнула и вернулась в промозглую питерскую осень и ресторанчик средней руки «Без границ». Оксана, менеджер зала, нахмурив брови, толкала Еву под дых.
– Прошу прощения за мою неловкость, – выдавила из себя Ева. – Скажите только, как мне загладить вину.
– Обед за наш счет! – тут же подала голос Оксана. – И десерт на выбор в подарок. А насчет сотрудницы не беспокойтесь: мы примем меры. – Ее взгляд точно не сулил повышения.
Никогда не знаешь, из-за чего вылетишь с работы – сегодня виноват томатный суп. В прошлый раз Ева плеснула водки в лицо облапавшей её пьяной роже. В позапрошлый, умирая от голода, съела за посетителем кусок торта, а он, заранее оплатив заказ, просто вышел в туалет. Но особенно феерично Еву вышвырнули, когда она отдавила начальнику ногу колесом легковушки.
Уходя, Ева стянула с кухни кусок пиццы, а ещё, пользуясь суматохой, развинтила солонку и опрокинула в местный фирменный соус.
После сегодняшнего испытания больше никто не посмеет вытирать о нее ноги. Осталось одно, последнее, и она наконец получит работу мечты. Отец бы гордился ей. Думать о чем-то другом решительно невозможно. Отвлечь Еву сейчас может лишь звонок от Марго.
– Евочка, сегодня еще двое девчат, Анечка и Катюшка. К ним еще Степка прибился. Они ждут на Московском вокзале.
– Выезжаю.
Ева вдавила педаль в пол и уже через пять минут была на месте. К фонарному столбу жались три тощих фигурки. Она ударила по гудку – дети влетели в машину, прижавшись друг к другу, как озябшие воробьи.
В зеркало заднего вида Ева наблюдала за их бледными лицами и большими испуганными глазами. Немудрено, что они в ужасе: пережить такое, потом сбежать в неизвестность без документов, пищи, сменной одежды, а им всего по двенадцать-четырнадцать лет. Этих ребят уже предали однажды, оставив в детдоме, теперь им придется научиться ей доверять.
– Куда нас везут? – спросила Катя, самая старшая, с обрезанными до плеч каштановыми волосами. Карие глаза её были серьёзны.
– В хорошее место. Пиццу хотите?
Угощение тут же разделили на три куска. Спустя полчаса Ева остановилась у небольшого кирпичного храма на обочине Дороги Жизни.
– Найдите батюшку, скажите, что вы от Евы Ланге, – напутствовала она.
– И что, мы будем жить в церкви? – подал голос Степа, младший брат Кати, пугливый смуглолицый паренек в заношенной тонкой куртке, и облизнул грязные пальцы.