Триста лет тому назад...

Максимова Виктория Станиславовна

Вращалось все, постель, потолок в комнате, желудок и все внутренности. И даже прохиндейская бритая рожа в пенсне, которая склонившись над несчастным телом толи приглядываясь, толи принюхиваясь. Диего поморщился, вот, теперь еще вернулась боль. Однако басни про медведей, которые ходят по улицам, оказались не совсем баснями, или совсем баснями, это с какой стороны посмотреть. До той роковой для всех участников, включая медведя, встречи, Диего видел бурых хищников только в сопровождении скоморохов, и они небыли такими огромными. Как тот. Хозяин леса, покалечивший Диего, был метра под два, стоя на задних лапах, ну на две головы выше Диего точно, огромная морда с проседью и сломанным клыком. Столкнулись они у ручья, где скромный

путешественник решил слегка ополоснуться в ручье, даром что вода холодная, но несколько дней без водных процедур - что бы не говорили господа пасторы, это не очень приятно. Да и недавние раны промыть стоило, пусть не большие, но кровоточили. Медведь просто пришел на водопой, или был голоден, либо уже принадлежал к категории людоедов - но не очень свежую кровь, растворенную водой, почуял сразу, и решил что полуголый, щупленький человечишко будет не плохим обедом. К чести для себя, Диего не расставался с кинжалом ни где, но этой лесной громадине пять ножевых ранений в область печени были нипочем. Или печень у медведей в другом месте. Так и вели они этот жуткий медленный танец, когда на призывные крики Диего прибежал-таки возница. Прибежал - окинул взглядом полянку, и так же трусцой убежал обратно... На этом воспоминания незадачливого иностранца в России закончились, и голова снова наполнилась звоном.

На самом деле, Анисим конечно подумывал о том, чтобы дать драпу, разумеется прихватив при этом казну иностранного пассажира, но..., во-первых, как-то симпатизировал начал щуплому иностранцу, да и как успел заметить Анисим, деньги у Диего были все золотом, и иностранной чеканки, оружие тоже дорогое, редкое. Не очень-то удобное для сбыта, попасться легко можно. Потом ну медведь, да было дело с батюшкой и не на таких ходили, а этот зверь, как успел заметить Анисим, не смотря на внушительные размеры был уже изрядно стар и истощен. Быстро вернувшись к карете, Анисим прихватил хороший пролуторааршинный кол, рогатины то нет, ну ничего и колом справиться. Вернулся как раз вовремя, зверь уже подминал барина, и готовился одним ударом снять с него скальп. Кол очень ловко вошел под левую лопатку медведя, и он стал медленно оседать на жухлую прошлогоднюю листву...

Потом обмывал раны, в том же ручье, останавливал кровь, перевязывал. Тащил до кареты, поил из фляжки какой-то гадостью, видел, как барин последний раз после поединка к ней прикладывается, значит - силы восстанавливает. Силы то восстановило, и барин в себя пришел, и даже ругался по-гишпански, но открылось кровотечение, и тот снова затих. Потом еще несколько дней они пробирались черте где, никого по пути не встречая, хотя Анисим был бы счастлив увидеть даже самого отпетого разбойника, но никого. Оставлять барина Анисим боялся, поэтому поохотится, или даже набрать воды - было проблемой, и на пятый день несчастный возница всерьез опасался, что приберет господь грешную гишпанскую душу.

Потрескивал бездымный костерок, в медном котелке булькала жидкая похлёбка, последнее вяленое мясо давало слабенький навар. Запасы крупки кончились еще вчера. Барин натужно хрипел в карете, то приходя в себя, то проваливаясь в забытье. Где-то не очень далеко, послышался волчий вой. Анисим посмотрел на звезды, на барина, на похлебку... и сделал то, что с ним не случалось уже лет двадцать - а именно упал на колени, и стал истово молиться, за себя, за барина, за несчастную свою кобылу. Просил у Бога прощения, и заступничества у Богородицы. Очень хотелось жить.

Приступ благочестия схлынул как то неожиданно, от того, что Очень материально почувствовал Анисим, чей-то взгляд на своей пятой точке. Ну поклоны человек как раз отбивал.

На поляне стоял представитель именно того общества, которое Возница если и жаждал встретить, то в самую последнюю очередь. Довольно странны отклик Богородицы... И ли каков поп, таков приход?

Лука, так лаконично представился новый знакомый,

оказался человеком вполне приличным и душевным, не смотря на бывшую (?) профессию разбойника. Нашлась в его походном мешке и краюха хлеба, и кстати пришёлся свежеподстреленный рябчик. Краюху с вареным рябчиком схарчили сами, а наваристым бульоном накормили барина. И двинулись. По словам нового знакомого, тут не далеко был трактир, хозяин правда продажная сволочь, и репутация у него не очень, но выбирать не приходится. Анисим вслух удивился, что новый знакомый не стесняясь говорит что ведет их грабить, на что тот зычно захохотал:

– Ну, ты сморозил, друг! Да я из лука птицу бью, в лет, без промаха, а стрела летит дальше чем пуля. И тише. Так-то. И если бы я мнил вас с барином порешить, так сделал бы это тихо и незаметно здесь, в лесу. А по вашим обглоданными зверьем косточкам никто бы уже не понял что и как было.

По спине Анисима пробежал холодок.

– нет мне нужды грех на душу брать. Говорил же тебе, не промышляю я боле. На службе честной и постоянной у барина....

– Да, вот, рябчиков промышляешь, - неловко пошутил Анисим - к барскому столу.

– И рябчиков и тетеревов, не дал сбить себя с понталыку бывший разбойник.
– а про гнуса трактирщика я тебе говорил, о том что он постояльцев обирает. Раньше и краденое скупал, сейчас нет, времена не те, можно и нарваться. Так он змей беззубый по другому выкручивается, на столе экономит - а деньгу дерет! Благо нет ему тут конкурента на тракте.

Анисим выдохнул. Действительно, если ограбить, так зачем их тащить куда - то? Значит и вправду, смилостивилась Богородица....

– Ну, давай, Лука, барина в карету, а ты со мною на козлы садись, да указывай, куды править? Вон, светает уже, покуда тронемся уже все видать будет

К трактиру приехали быстро, еще не рассвело совсем, трактирщик оказался полусонным невысоким поляком, в ночном колпаке с кисточкой и длинной рубахе прикрывающей до середины волосатые тонкие ножки. После долгих препирательств с Лукой через закрытые ворота, их впустили во двор, и то надо сказать только после угроз последнего спалить на уд к гулящей матери это непотребное место.

Октябрь 1720

– А что понесло вас в Россию, друг мой Жан???

Гасконец по мальчишески улыбнулся - Перед дамой, подобает рассказать о желании подвигов, или рассказать о романтическом желании найти свою любовь... Но вам я откроюсь. Деньги мадмуазель! Деньги! Да, я первый наследник. Но кроме кучи пышных титулов мне наследовать нечего, земля - это как о-го-род ваших крестьян, немного боле, замок, он старый, холодный, и кроме мышей и фамильных привидений там ничего интересного нет.

– А что интересного в мышах?

– дамы забавно ахают, и поднимают юбки едва их увидев. А самые смелые падают в лёгкий обморок.

В России хорошо относятся к иностранцам, спасибо государю Петру.
– продолжал маркиз - нетрудно получить какую-нибудь должность, получать достойное жалование. У меня хорошие рекомендательные письма... Были - вспомнив о своей беде француз заметно скис.

– ну что вы, д Артаньян, не надо печалиться, вы же написали вашему батюшке, о приключившейся с вами беде, или удаче, это как посмотреть. И батюшка непременно озаботится раздобыть новые рекомендательные письма.

– Удаче? Я польщен, мадмуазель, несомненно знакомство с вами самая большая удача в моей жизни!
– произнося эту фразу, француз был само совершенство актерского мастерства. Хотя по лопаткам пробежали мурашки. Неужели эта девица всё-таки воспылала к нему амурами и решила осчастливить его своей рукой! Какой кошмар.

– да, да, д*Артаньян, и вы еще не представляете какой удачей... Вы не думали...

Надо отдать должное, ни один мускул не дрогнул не лице записного сердцееда, но в мыслях вихрем составлялся план эвакуации собственной, пока свободной и не скомпрометированной персоны.