Триста миллионов лет спустя
Шрифт:
– Предупреждаю вас, молодой человек!
– еще издали начинает она.
– Я запретила профессору Бахареву волноваться. Я запретила ему заниматься даже его депутатскими делами!
Она решительно загораживает инженеру путь к профессорскому особняку.
И очень может быть, что женщина так и не пустила бы Градова к профессору, но… у особняка слышится грохот и старческий голос…
Взъерошенный профессор Бахарев в полосатой пижаме, размахивая большим молотком, приколачивает что-то к двери и кричит между ударами:
– Уговаривать меня приехали?.. Ну идите!
Дарья Матвеевна обиженно поджимает тонкие губы и, ни слова больше не говоря, идет вон из сада… Дорога к профессорскому дому открыта.
Бахарев уже приколотил к двери табличку, на которой написано:
«Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА!»
В кабинете он влезает на стул и вешает над своим рабочим столом другую табличку, на которой значится:
«ПРОШУ САДИТЬСЯ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ!»
– Мои избиратели еще не отзывали меня!
– говорит старик и, спрыгнув со стула, усаживается на диван.
– Ну-с, голубчик Иван Митрофаныч, вы приехали уговаривать меня? Начинайте, - Бахарев складывает руки на груди и приготавливается слушать терпеливо и долго. Но… не успел Градов и рта раскрыть, старик, встрепенувшись, добавляет; - Только предупреждаю: никакие уговоры не заставят меня отказаться от результатов пятнадцатилетних трудов. Я никогда не соглашусь с проектом Забродина. Никогда! Не для того народ избрал меня своим депутатом, чтобы я помогал без всякого смысла выбрасывать миллиарды народных рублей на ветер… на небо!
– Алексей Павлович, ради бога, разрешите и мне высказаться?
– Ну-ну, чего вы там кипятитесь?
– ворчит Бахарев, в гневе которого много усмешки и озорства.
– Разговор не о проектах! Случилось невероятное, и если можете, вам надо немедленно поехать в Академию наук, - говорит, наконец, Градов, полный радостного нетерпения.
– Зачем?
– Не могу… пока не имею права объяснить, но поехать надо. Алексей Павлович, вы потом поймете, поверьте мне!..
Крутятся бобины. Тянется лента. Мы вновь слышим голос Бахарева:
– Невероятное уже случилось. А люди еще не знали, и все на Земле шло своим чередом…
К зданию президиума Академии наук мчатся автомашины.
Летят вертолеты.
Солидные люди медленно поднимаются по парадной лестнице. Всех встречает секретарь президиума - представительная, сдержанная молодая женщина.
– Почему меня оторвали от дела? Что случилось?
– спрашивает у нее академик Забродин.
Она только загадочно улыбается:
– Чрезвычайное происшествие, Федор Платоныч.
Из очередной машины выскакивает расторопный Алимкулов.
– Рада видеть вас, - идет ему навстречу женщина, - но журналисты не приглашены на совещание…
– Настоящие журналисты не ждут приглашения, - восклицает Алимкулов, целуя руку женщины, - настоящие журналисты угадывают
И, прицеливаясь на ходу объективом фотоаппарата, он устремляется навстречу Градову и Бахареву, которые выходят из машины.
– О-о, вас подняли с постели, Алексей Павлович! Что за чрезвычайное происшествие?
– Если даже вы не знаете, голубчик, откуда знать мне?
– хмуро отзывается старик.
По лестнице спускается академик Забродин.
– Очень рад видеть вас, уважаемый Алексей Павлович, - говорит он, протягивая руку Бахареву.
– Как ваше здоровье?
– Прихварываю помаленьку, но в мои годы это неизбежно, - отвечает профессор.
Они жмут друг другу руки, потом отступают на один шаг и церемонно раскланиваются - корректность противников.
– Вы не могли бы уделить мне двух минут?
– спрашивает Забродин, поддерживая Бахарева за локоть.
– С удовольствием, уважаемый Федор Платоныч!
– расшаркивается Бахарев.
Они сходят по лестнице вниз и направляются в одну из пустынных аллей парка. В тени акаций останавливаются, и Забродин сразу, без обиняков, начинает:
– Время идет, а дело ни с места. Мы упустим выгодное взаимное расположение Земли и Венеры. И тогда экспедицию снова придется отложить…
– Экспедиция имеет смысл только в одном случае: если она посвящена ИЗУЧЕНИЮ ЖИЗНИ НА ВЕНЕРЕ!
– отчеканивает Бахарев.
– А изучать жизнь планеты, не опускаясь на нее, как предлагаете вы, изучать жизнь сквозь НЕПРОНИЦАЕМЫЙ ОБЛАЧНЫЙ СЛОЙ - НЕВОЗМОЖНО!
– И все же нам с вами необходимо прийти к единому мнению. Договориться, наконец!
– терпеливо настаивает Забродин.
– Нам? Договориться?!
– изумляется Бахарев.
– О чем? О том, что на Венере нет жизни? И вы думаете, она исчезнет, жизнь на Венере, если мы с вами договоримся?.. Да если все человечество «договорится» до такой нелепости, на Венере ничто не переменится.
– Нелепая, трагикомическая ситуация, - с удивлением качает головой Забродин.
– Вы всю жизнь отдали подготовке межпланетных перелетов. И теперь, когда время первого вылета в космос пришло, вы, именно вы, Алексей Павлович, оказались главной преградой в этом деле.
– Почему я? Я в меньшинстве. Голосуйте, и ваш проект будет принят.
– Пока мы с вами не придем к единому мнению и не подпишем заключения комиссии… правительство не утвердит никакого проекта!
– в сердцах кричит Забродин, потеряв всякую выдержку.
И, может быть, только для того, чтобы досадить ему, Бахарев спокойно, тихо и внятно заключает разговор:
– Ракета должна лететь не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру! Старый профессор поворачивается и быстро уходит.
Большой металлический ящик. Он стоит на красном бархате стола президиума. За столом, кроме президента, только двое - Мажид и Лешка.