Триста миллионов лет спустя
Шрифт:
Когда последние из прибывших на совещание - Забродин и Бахарев - усаживаются в противоположных концах зала, президент поднимается. Он явно взволнован и даже смущен. Он хочет что-то сказать, но раздумывает или не находит нужных слов. Потом молча открывает ящик и вынимает из него сначала… пук грязной ваты… потом глыбу каменного угля.
Участники совещания недоуменно переглядываются.
Президент разъединяет куски угля, из которых сложена глыба, и вынимает… шар - загадочную находку шахтеров. Нервно посмеиваясь, говорит:
–
Покрытый черными крапинками шар тускло поблескивает при свете люминесцентных ламп.
Шар передают из рук в руки.
Те, к кому он попадает, выражают на лицах вежливую заинтересованность. С подчеркнутой добросовестностью осматривают шар, гладят его, царапают ногтем, стучат костяшками пальцев и передают дальше. И снова все начинается сначала. Лишь иногда слышится бормотание:
– Шар как шар… Тяжелый… Цельнолитой, вроде ядра…
Когда шар попадает в руки Бахарева, старик «взвешивает» его и недовольно спрашивает:
– Для того нас и вызвали сюда, чтобы шариком играть? Во всяком случае, зачем здесь понадобились астрономы?
Градов переглядывается с президентом, предвкушая эффект, который вызовет разъяснение. Однако президент не спешит удивить аудиторию. Он только говорит:
– Я затрудняюсь сказать заранее, кто окажется здесь нужнее - астрономы, палеонтологи, геологи или представители любой другой науки. Я не знаю, кого больше всех заденет это событие.
– Какое событие? К чему игра в таинственность?
– нетерпеливо спрашивает Забродин.
– Товарищ Градов, доложите нам о результатах предварительного исследования шара, - просит президент и садится на свое место.
– Академик Ефремов утверждает, что металл, из которого выплавлен шар, является для него… загадкой. Технология получения такого сплава не известна нашей науке, - так начинает Градов.
Бахарев, который хотел уже было передать шар дальше, вырывает его из очередных рук и прижимает к груди.
– Во всяком случае… металл шара обладает целым рядом свойств невероятных. Например, он абсолютно непроницаем для жестких рентгеновских лучей, непроницаем для ультразвука, не плавится при пяти тысячах градусов… - продолжает Градов.
– Позвольте, позвольте!
– перебивает Бахарев.
– Не торопитесь и начните сначала. Прежде всего: что ЭТО и откуда ОНО взялось?
– Для того мы все здесь и собрались, чтобы СООБЩА ответить на эти вопросы, - смеется президент и обращается к шахтерам: - Кто из вас расскажет, товарищи?
– Могу я, - с готовностью дергается Леша. Но Мажид «осаживает» приятеля.
– Я расскажу, - неторопливо поднимается он.
В просторном помещении секретариата толпятся многочисленные газетчики.
Распахивается
– Магнитофон, кинооператора! Немедленно!
– приказывает он и обращается к газетчикам: - Товарищи, нужен только один из вас.
– Значит, я!
– тотчас выходит вперед Алимкулов.
Все засмеялись, но возражать не стали.
Вспыхивает «мигалка». Объекты фотоаппаратов направлены в сторону двери, из которой выходят Бахарев с Мажидом. В руках старика шар, который он теперь не хочет отдавать никому. Старый профессор выглядит ошеломленным, помолодевшим и счастливым.
Президент берет под руки Бахарева и Забродина и направляется к выходу.
По улицам города мчится вереница легковых автомашин. И мы слышим голос Бахарева:
– Кажется, что удивительного может произойти в век атомной энергии и счетных машин, в век строительства искусственных спутников Земли и подготовки межпланетных экспедиций? Оказывается, удивительное может случиться и в такой век. Может! Случилось!
Машина президента. На переднем сиденье - президент и Забродин.
На заднем - Бахарев и Алимкулов. Старый профессор вкладывает в руки журналиста шар:
– Шар как шар, что же тут необыкновенного, не так ли, голубчик?
– спрашивает он.
– Но есть основания думать, что он попал в угольный пласт во времена образования угля на Земле.
– Триста миллионов лет назад?!
– изумляется Алимкулов и невольно отдергивает руки.
– А могли на земном шаре триста миллионов лет назад быть люди?
– спрашивает Бахарев.
– В каменноугольный период? Нет. Обезьян даже не было, - неуверенно отзывается журналист, привыкший задавать вопросы, но уж никак не отвечать на них.
– Хвощи были. Папоротники древовидные были… Стегоцефалы были… А шар сделали люди?
– Не могли же стегоцефалы отлить шар!
– кричит старик.
– Откуда он взялся, голубчик? Откуда?
– И вы не знаете? Кто знает? Он знает?
– журналист указывает на Забродина.
– И я не знаю, - оборачивается к ним Забродин.
– Я знаю только одно: шар не мог пролежать в земле триста миллионов лет. По одной простой причине: триста миллионов лет назад его никто не мог сделать. Слишком неправдоподобно!
– Для вас!
– азартно говорит Бахарев.
– Почему только для меня?
Бахарев вместо ответа вкладывает загадочный шар ему в руки.
– Шара не может быть, а он есть. Вот он. Чувствуете, какой тяжелый? Смотрите на него!
– Предпочитаю не верить своим глазам и рукам, чтобы не поверить в чудеса, бога и чорта!
– говорит Забродин, возвращая шар Бахареву.
– Вот-вот!
– смеется в ответ Бахарев.
– Чувствуете, как шар требует себе места в наших теориях? В какой из них ему найдется местечко, а, Федор Платоныч?