Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
Следующие часы превратились в мучение. Машины бросало из стороны в сторону, и скоро их по крышу покрывала глина. Щегольской трейлер стал похож на сарай на колёсах, и только чудом сохранил целой ходовую часть. Машины стоили истраченных за них денег и выдержали путь достойно. Но всё когда-то кончается. К обеду впереди открылась обширная дикая вырубка. Безлюдная, старая и заброшенная, судя по отсутствию времянок и техники, и проржавевшим тракам в кустах неподалёку.
— Чёртовы китайцы… — выругался сквозь зубы Антон. — Так они весь лес к себе вывезут.
— Точно знаешь, что китайцы? —
— Что я, китайца от русского не отличу? — буркнул Антон. — Отличу, будь уверен. И от бурята отличу, и от гольда.
— Ну, тебе виднее, — сказал Илья Витальевич и вдруг засмеялся. Следом за ним фыркнул и Артём, и скоро они с отцом хохотали в два голоса. Потом к ним присоединились покинувшие водительские места Виктор и Вадим.
— Чего смешного? — сумрачно поинтересовался Антон, размазывая грязь по лицу.
— Ви… ви… видел бы ты себя! — отхохотавшись, заявил Жогин, а Артём угукнул. — Слушай, Энтони? Может, твоя обезьяна — вовсе не криопитек? Может, это турист, форсировавший эту дорогу?
— На себя посмотри, — огрызнулся Антон, потом не выдержал, и засмеялся тоже.
— Я воду принесу? — предложил, когда все немного успокоились, Вадим. — Умоетесь.
— Не надо, — махнул рукой Антон. — Тут рядом ручей, там и умоемся.
Это удалось не сразу. Ещё около часа путешественники потратили на то, чтобы найти подходящую полянку и вытолкать туда внедорожники и трейлер.
Ручей в самом деле оказался неподалеку. По прямой до него выходило не более трёхсот метров, но пришлось поплутать, продираясь сквозь заросли орешника и укедрового стланика. Зато потом… Увидев ручей, Илья Витальевич остановился в восхищении: чистейший поток струился между деревьев и кустов, неторопливо шевеля тёмно-зелёные, почти синие пряди водяной травы, которой Илья Витальевич не знал названия. А вокруг — тишина, которую нарушали только журчание воды и треньканье какой-то пичуги.
— Как волосы у русалки, — незнакомым, каким-то очень взрослым голосом сказал Артём.
— Да, сын, — согласился Илья Витальевич. — Мы в сказке.
Берега ручья были нетронуты. Ни следов, ни грязи, не то что на вырубке, переполненной гниющими ветвями и кучами опилок. Китайцев-заготовителей тоже поразила красота этого места. Или, что вероятнее, занятые своим варварским «бизнесом», они просто не смотрели по сторонам и до ручья не добрались.
— Дальше не поедем, — когда они кое-как привели себя в порядок, предложил Антон. — Только технику гробить. Не вездеходы, всё-таки. — Он усмехнулся. — Предлагаю встать лагерем. И от дороги не слишком далеко, и вода близко.
— От дороги, ну-ну… — сказал Виктор, а Вадим согласно покивал.
— Дожди прошли, — развёл руками Антон. — Подсохнет, лучше будет, проходимее. Ну, то есть я надеюсь.
— Хорошо, — решил Илья Витальевич. — Так и поступим.
— Да! — хлопнул себя по лбу Антон. — Самое главное я забыл!
— Что? — не понял Жогин.
Антон махнул рукой, порылся во внутреннем кармане куртки, затем вынул и гордо продемонстрировал портативный радиометр.
— Я практически уверен, что это
Он подержал прибор у воды, потом поднял и торжественно показал окружающим.
— Всё верно! Фон повышен, это именно тот ручей!
— Давай-ка от воды, друг ситный, — сказал Илья Витальевич сыну.
— Но, па!
— Радиация, опасно.
— И ничего не опасно, — набычился Антон. — Радиация в пределах нормы. Смотри, — он показал радиометр Илье Витальевичу, — показания в зелёной зоне.
— Всё равно, — сказал Илья Витальевич. — Если что, мне Марина голову открутил, а потом я тебе.
— Глупости, — отмахнулся Антон. — У тебя дома фон на треть выше. Я специально замерял.
— Это почему вдруг? — не поверил Илья Витальевич.
— Есть, дружище, такой радиоактивный газ, радон называется, — с умным видом начал Антон. — Образуется при распаде урана и тория, кажется.
— Ну и что?
— А то, дружище, что уран всегда есть в составе гранита, а ты недавно облицовку фасада поменял, как раз гранит поставил. Уран распадается, радон образуется и стекает вниз, он же тяжёлый.
— И что теперь? — потерянно спросил Жогин.
— Ничего! — хлопнул его по плечу Антон. — За месяц-другой вся радиация сойдёт на нет, да и сколько там этой радиации.
Глава 3
Взревели трубы, барабаны забили тревожно, и ворота во внутренние помещения храма отворились. Первыми в два ряда шли, наклонившись вперёд и отставив в сторону одну руку, шестеро нагих девушек, обозначавших священных урмалов. Серебряная упряжь, на головах золочёные рожки, а между рядами — полированного дерева шест, который девушки сами и несли, прихватив второй рукой. С переднего конца шеста скалилась страхолюдная морда, задний конец тащил за собою открытую повозку. В ней сидела старая жрица, тоже нагая, а за повозкой, привязанная за шею цепью, шагала Он Си. Покачивалась из стороны в сторону, голова моталась из стороны в сторону. Опоили жрецы, да и как иначе победить страх?
Ил Су скрипнул зубами. Милую опоили, а его обманули. Сказали, что приболела Он Си, не может выйти на крыльцо храма, в горячке лежит. А оно — вон как…
Барабанщики, блестящие от пота, ускорились. Дум-дум-дум! Ду-дум! Ду-ду-дум! Дум-дум-дум! Ду-дум! Ду-ду-дум! Дум-дум-дум! Ду-дум! Ду-ду-дум! Шорох пробежал по круглому залу, поднялся ярусами вверх, разбился о купол. Люди, собравшиеся в храме, подавались вперёд, тянули руки. Примета такая: если коснёшься храмовницы, то весь год будет тебе сопутствовать удача. Коли тронешь жертву, то удача удвоится и утроится. Вот и стремился всякий попасть в первые ряды. Оттуда, если постараться, то можно и дотянуться. Знали об этой примете жрецы? Наверняка. Процессия двигалась медленно, но всякая дорога когда-нибудь кончается. Завершив круг, упряжка остановилась. Служка выскочил из темноты, с поклоном подал жрице руку, помогая сойти с повозки. Другой отцепил от повозки цепь и встал недвижно, как каменный. Снова заскрипели колёса и девушки-урмалы, увлекая повозку за собой, выбежали из зала. Ворота за ними закрылись.