Триумф поражения
Шрифт:
Эти слова преследуют меня и не перебиваются никакими стихами. После этой фразы мы в полной тишине сидим в автомобиле Холодильника не меньше получаса. Тишина глубокая, вязкая и какая-то опасная.
Она давит на меня не хуже сказанных Холодильником слов, становясь… подбираю слова для описания ощущений: напряженно обманчивой, ожидающе томительной, невыносимо многозначительной, тягостно угнетающей, постепенно превращаясь в мучительно виноватую.
Он молчит, потому что тоже подбирает новые слова для меня. Это понятно по рукам с набухшими венами,
Странно, но я перестаю дрожать: успокоились и колени, и руки, и всё тело. Только сердце стучит рвано, не соблюдая хронометраж, словно забыло заданную частотность.
— Мы поедем? — тихо спрашиваю я, надеясь на человеческий ответ.
— Договоримся и поедем, — так же негромко отвечает Холодильник, убрав руки с руля и разминая онемевшие пальцы.
— Договоримся? О чем? — я не могу оторваться от отражения в зеркале, а Холодильник не оборачивается и не смотрит на меня "вживую".
— О том, как будем сосуществовать теперь, когда вы выложили все свои тайные козыри, — снисходительная усмешка пугающе искажает красивое лицо волевого мужчины. — Не буду благодарить вас за откровенность, хотя должен был бы… Впервые в жизни задумался над тем, что предпочел бы ложь вместо правды. Вы пошатнули основы моего мировоззрения, госпожа Симонова-Райская.
Холодильник переходит на "вы". И мне кажется, что это его удерживает от чего-то темного, неконтролируемого, того, что он из последних сил старается удержать. Я не знаю, что ответить и на это признание, поэтому только судорожно вздыхаю.
— Я сдержу слово, данное и вам, и не вам, — Холодильник, наконец, всё-таки оборачивается и встречается со мной взглядами. — У меня есть возможность при любом раскладе удвоить и даже утроить свой капитал. Мои финансисты документально докажут вам это. Завтра.
— Зачем? — ошарашенно спрашиваю я, прижав к себе сумочку, словно в ней спрятано что-то ценное для меня и я это защищаю.
— Чтобы вы убедились, что выходите замуж за богатого человека, которого не разорит и не выведет из строя старый глупый спор. Ровно через две недели я получу в три раза больше, чем потеряю, — иронично отвечает мне Холодильник и добавляет. — Вы можете взять с собой любого известного вам финансового специалиста, если опасаетесь чего-то не понять. Или даже нескольких.
Самый известный мне финансовый специалист — это моя мама. Но вряд ли она что-то поймет. Вершина ее личной финансовой пирамиды — удачно и вовремя проданные ваучеры "МММ".
— Не нужно, — бурчу я. — Я верю вам на слово.
Вот и я перешла на "вы".
— Зато я не верю. Никакой веры на слово! — жестко и даже грубо отвечает на мою реплику Холодильник. — Я настаиваю.
— У меня нет финансового специалиста! — срываюсь я на полукрик.
— Тогда консультант, — устало говорит Холодильник, которого не трогает мой срыв.
— Он мне не нужен. У меня накоплений меньше ста тысяч. Даже сберкнижки нет! —
— Тогда нанимайте его на все деньги, что у вас есть, — пренебрежительно советует Холодильник. — Я вам всё компенсирую.
— Вы поняли меня слишком буквально! — раздражаюсь я, отшвырнув от себя бесполезную сумочку. — Я не требовала от вас меня содержать!
— Вы требовали всё, что у меня есть, — спокойно напоминает мне Холодильник. — И я готов дать вам всё и даже больше.
— Я уже не готова это принять! — сопротивляюсь я, с каждой минутой с ужасом осознавая, какую кашу заварила для сегодняшнего ужина.
— А вас уже никто не спрашивает! — неожиданно ласково говорит Холодильник. — Бойтесь своих желаний…
— Я желала совершенно другого, — упрямо трясу головой. — Вернее, не желала ничего! Это вы меня выбрали для… для…
— Для чего же я вас выбрал? — цинично усмехается Холодильник. — Удивите меня!
— Я не могу сказать для чего, я могу сказать почему! — храбро отвечаю я. — Вам первый раз в жизни отказала девушка! И вы, вместо того, чтобы отступиться и переключиться на любую другую, вбили себе в голову, что именно я вам нужна! Любой ценой! Самой невероятной, самой глупой ценой! Вы были готовы даже жениться…
— Я и сейчас готов! — цедя слова сквозь зубы, перебивает меня Холодильник. — Поэтому правильнее будет сказать — женюсь. И вы мне больше не откажете, поскольку причин для этого больше нет.
— Как это нет?! — задыхаюсь я и краснею, вспоминая всё, что наговорила в ресторане. — А наша взаимная неприязнь? Такая сильная, такая настоящая?! Разве на такой основе создают семью?
— У некоторых нет и этого, — философски пожимает плечами Холодильник. — А у нас с вами чистое, ничем не замутненное чувство…
— Издеваетесь? — теперь горько усмехаюсь я.
— Совсем чуть-чуть… — грустно улыбается Холодильник и спокойно добавляет. — Значит, всё остается на своих местах? Я богатый жених, вы довольная невеста.
— И жених, и невеста должны быть счастливыми, — слабо сопротивляюсь я.
— Кто ж виноват, что для вас счастье в другом? — осматривая меня сухим, колючим взглядом, скептически спрашивает Холодильник.
— Не надо утрировать! Вы сами это придумали! Вам никто руки не выкручивал! — возмущаюсь я, избегая его взгляда. — Сегодня я предложила вам прекрасный выход!
— Он не устраивает меня! — строгому, резко очерченному лицу Холодильника позавидует любой скульптор. — С недавнего времени, госпожа Симонова-Райская, с легкой руки кого-то там, наверху, свою жизнь я представляю только с вами. Поэтому у нас есть, надеюсь, три-четыре десятка лет, чтобы полностью раствориться в этом взаимном чувстве.
— Во взаимной неприязни?! — не верю я собственным ушам. — Зачем? Это мазохизм какой-то! Так не бывает!
— Почему не бывает? — и снова эта циничная улыбка. — А мы?