Триумф поражения
Шрифт:
Холодильник ждет меня, не отрывая взгляда от лестницы. Подхожу и останавливаюсь подальше, шагах в двух.
— Тоже не спалось? — глядя на мое платье, спрашивает он.
— Гадала при свечах, — отвечаю я.
— На кого? — устало улыбается Холодильник. — Неужели на меня?
— На себя, — сознаюсь я, расправляя мятый подол.
— И что выпало? — Холодильник не делает попытки подойти ко мне. — Сундук с золотом?
Я не отвечаю и молча смотрю на него. Холодильник медленно подходит и останавливается
— Я никогда не гадал по свече… Научите? Впрочем, я вообще никогда не гадал…
— Вам на богатство? — против воли улыбаюсь я.
— Мне на любовь, — шепчет Холодильник и шутит. — Мадам раскинет карты?
— Что вы! — искренне возмущаюсь я. — Настоящий игрок так карты не оскорбляет! Да и гадают на других картах, специальных. У меня таких нет.
— Жаль… — левую руку Холодильник кладет мне на затылок, а правой обнимает за талию, прижавшись губами к моей макушке. — У меня впервые в жизни возникает странное желание погадать. Не знаете почему?
— Я не специалист по компульсиям, — мычу я, уткнувшись в его крепкое плечо.
— Вот! Вы даже слово знаете! — говорит Холодильник. — И что же это? Желание погадать?
— Нет, — снова мычу я. — Это периодически возникающее навязчивое желание совершить определенное действие, в том числе и ментальное, ритуальное.
— Это опасно? — с деланным ужасом спрашивает Холодильник.
— Да, — непроизвольно улыбаюсь я. — Невыполнение вызывает тревожность.
— Обсессивно-компульсивное расстройство из этой оперы? — интересуется Холодильник.
— Думаю, да, — высвобождаясь из теплых объятий, говорю я. — В чем ваше психическое расстройство?
— В одном навязчивом образе, — доверительно рассказывает Холодильник. — Не могу избавиться…
— К врачам обращались? — неловко шучу я, не зная, что еще можно сказать.
— Нет. Не обращался. Ни в коем случае. Вдруг они меня вылечат? А я этого не хочу, — Холодильник протягивает руки к пучку моих волос и неожиданно вытаскивает обе шпильки.
Волосы рассыпаются по плечам, и Холодильник начинает томительно медленно пропускать мои волосы сквозь пальцы. Я теряю способность дышать. Вот так просто. Стою и не дышу, но не задыхаюсь.
Холодильник берет мое лицо в руки и большими пальцами синхронно рисует мои брови от переносицы к уголкам глаз:
— Это вообще законно? Иметь такие глаза?
Не имея возможности дышать, я почему-то открываю рот, а потом закусываю нижнюю губу.
— Я проконсультируюсь у своих юристов, — обещает Холодильник, мягко целуя меня в правую, потом в левую бровь. — И если это всё-таки незаконно…
— Вы подадите на меня в суд? — нервничаю я, не поддерживая шутку.
— Обязательно. И предъявлю сумасшедший иск, — обещает Холодильник без тени улыбки.
— Чтобы отсудить всё то, что собираетесь положить в сундук? — решаю и
— Чтобы получить вас в вечное пользование, — объясняет серьезный Холодильник.
— Не очень-то приятные ощущения вызывает слово "пользование", — ворчу я, дерзко встречаясь с ним взглядом.
— А так? — быстрые, легкие поцелуи перемещаются со лба на щеки, подбородок и обратно.
— Что так? — переспрашиваю я, отчетливо понимая, что он не поцелует меня в губы, по какой-то ему одному понятной причине, но не поцелует…
— Мы можем подарить друг другу всё это и даже больше, — губы Холодильника замирают возле моих. — Всё зависит только от нас. Я выполню все свои обещания. Все до одного.
— Спасибо за аленький цветочек. Очень мило! — нарочно сбиваю я его с этого направления разговора. — Со звездой вы погорячились… Что я буду с ней делать?
— Владеть, — пожимает плечами Холодильник, отпустив меня. — Конечно, в свете нашего сегодняшнего ужина я должен был бы подарить вам в качестве звезды бриллиант, но… Эти подарки я придумал раньше.
— Это настоящий сертификат? — недоверчиво интересуюсь я, сделав вид, что не услышала слова о бриллианте.
— Оказалось, что да, — усмехается Холодильник. — Приятель подсказал.
— Это дорого? — спрашиваю я.
— Недешево, — кивает Холодильник. — Но я справился. И эти траты я могу восполнить.
— Вы намеренно хотите меня задеть? Оскорбить? — начав дышать, спрашиваю я.
— Я не сказал больше, чем сказали вы сами, — возражает нахмурившийся Холодильник. — Но… простите… Да. Хотел задеть. Прошу прощения.
— Мне нужно идти, — говорю я, разворачиваясь к лестнице. — До завтра…
— До сегодня, — поправляет меня негромко Холодильник, не удерживая.
Когда я прохожу первый пролет, всё-таки окликает:
— Так что вы там нагадали, Нина?
— Сначала потеряю, потом найду, — на ходу сочиняю я, не оборачиваясь.
Свечи продолжают гореть. И я с опозданием понимаю, что рисковала, уходя из квартиры, в которой остались непотушенными шесть свечей. Запоздало напугавшись, хватаюсь за сердце, выпрыгивающее из груди. Вот всегда смеялась над подобным олицетворением в художественной литературе.
Свеча-одиночка почти догорела. Подхожу и дую на нее. Пламя дергается, но не гаснет. Дую еще раз. Оранжевый огонек делает широкое танговое движение в сторону, но не сдается. Нервно смеюсь, подхожу совсем близко, почти плюю выдыхом на стойкого смельчака. Выгнувшись в сальто, огонь почти гаснет, но, хитро подмигнув мне, мгновенно восстанавливается.
— Да что ж такое! — вслух говорю я и гашу огонь большим и указательным пальцами, взвизгнув от острой боли.
Подушечки пальцев покраснели и болят. Что же это означает, если я загадала, надолго ли хватит чувств Холодильника?