Триумф поражения
Шрифт:
— Я при свидетеле созналась, что пошутила, — ворчу я, смущаясь. — Кстати, о свидетеле… Мне понравился ресторан Матвея.
— Хочешь туда? — Холодильник поворачивает ключ в замке зажигания. — Не возражаю. Правда, обязательно примчится Матвей… Но мне же не стоит переживать по этому поводу?
— Переживать тебе ни по какому поводу не надо, — наставляю я. — Помни о группе риска!
Холодильник синхронно рычит и улыбается, отъезжая от бара "Уховертка".
В зале ресторана "Бандерос" много посетителей, играет живая музыка и заняты почти все столики,
— Сама выберешь или могу посоветовать? — спрашивает меня Холодильник, производящий своим внешним видом внушительное впечатление. Серый костюм, белая рубашка, серо-лиловый галстук.
Я переоделась еще перед походом в "Уховертку": Ленка принесла мне новинку из своего ателье. Это платье-трапеция насыщенного синего цвета длиной до колен, к которому я надела черные туфли-чулки. Ленка называет выбор всех оттенков синего или зеленого моим способом "подкрасить" радужку.
— Послушаю твоего совета, — ласково улыбаюсь я и этой улыбкой ставлю Холодильника на паузу. — Я в испанской кухне разбираюсь так же, как в монгольской.
— Ты остановилась на испанской? — Холодильник возвращает мне улыбку, теперь зависаю я. — У Матвея есть еще французская, итальянская…
— Хочу оправдать название ресторана, — объясняю я свой выбор и вдруг, глядя на мягкие губы Холодильника, вспоминаю, как он меня поцеловал первый раз.
— Хорошо, — кивает Холодильник. — Думаю, тебе понравится салат из рукколы с шампиньонами. Там еще фета, брынза и оливки.
Киваю головой, уставившись на его губы, которые двигаются, называя слова, каждое второе из которых я не понимаю. Холодильник что-то переспрашивает, по-моему, звучит вопрос "Точно?", я продолжаю кивать. Холодильник наклоняет голову и пожимает плечами. Я не понимаю, что он от меня хочет… Что за ерунда!
Молодой официант расставляет на нашем столе многочисленные тарелки.
— Что это? — пугаюсь я, с трудом очнувшись.
— Bacalao al pil pil, то есть треска аль пиль пиль, золотой гаспаччо, Pollo en pepitoria — это цыпленок в соусе пепитория, ну и морская паэлья, — перечисляя блюда, Холодильник подозрительно кашляет, а наткнувшись на мои выпученные глаза, громко смеется, привлекая внимание посетителей ресторана за соседними столиками:
— Это я еще тебя отговорил от браскады!
— Браскады? — с ужасом спрашиваю я, представив чудовищных морских гадов под каким-нибудь острым соусом.
— Браскада — сэндвич из хрустящего багета с жареным говяжьим филе, луком, беконом и яйцом, — насмешливо успокаивает меня Холодильник. — Испанцы любят очень.
— Я т-т-так не ужинаю! — заикаясь, говорю я.
— Я называл тебе блюда, а ты кивала, когда выбирала, — Холодильник расправляет салфетку. — Я тебя несколько раз переспрашивал, точно ли ты определилась, и ты снова кивала. Что-то не так?
Какой позор! Впервые в жизни я засмотрелась на губы мужчины! И чьи? Холодильника!
— Милая! Шурка! — радостно приветливый оклик Матвея заставляет меня нервно вздрогнуть. — Какими судьбами? Оценили мою кухню?
Я
— Нина оказалась ценительницей каталонской кухни, — серьезно говорит Холодильник. — Отдадим должное большому количеству блюд, друг мой!
— Не могли определиться и заказали всё? — смеется Матвей и вдруг обращается ко мне с неожиданным вопросом. — А танцы в вашей программе есть, милая?
— Мне казалось, что с этим именем мы расстались? — обманчиво мягко спрашивает Матвея Холодильник.
— Как скажешь… милый! Как скажешь! — смеется Матвей, вставая и протягивая мне руку. — Потанцуем для аппетита?
Испуганно кошу глаза на Александра Юрьевича, который пристально смотрит на Матвея и спокойно говорит:
— Нет. Я не разрешаю. С некоторых пор Нина танцует только со мной.
— Как интересно! — снова садится и лениво откидывается на спинку стула Матвей, элегантно красивый, в классических синих брюках и полосатой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Он подмигивает мне хитрым серым глазом. — С некоторых пор, значит… И до каких же пор?
— Это как Нина решит, — пожимает плечами Холодильник, кажется, что расслаблено, но на самом деле я вижу, как постепенно каменеют его плечи и снова темнеют карие глаза.
— Ужинаем или танцуем? — пронзительный взгляд Холодильника медленно, физически ощущаемо передвигается с моего лица на шею, плечи, руки, грудь.
— Ужинаем! — пищу я, хватаясь за вилку.
— Приятного аппетита! Не буду вам мешать! Десерт в подарок от заведения! — Матвей театрально раскланивается и уходит.
— Давай попробуем всего понемногу! — предлагает Холодильник. — Кусочек одного, потом кусочек другого.
— Давай! — неестественно бодро соглашаюсь я. Чем дольше мы едим, тем больше вероятности, что Холодильник забудет про танцы.
Но он не забыл. Когда мы уже попробовали и салат, и гаспаччо, и паэлью, Холодильник встает, подходя ко мне и вставая за спиной, и говорит моей шее, которую душат сумасшедшие мурашки:
— Нужна передышка перед треской и цыпленком!
— Перед треской и цыпленком мне нужна недельная передышка! — глупо шучу я, пряча на колени дрожащие руки.
— Я готов танцевать неделю, — сообщает моей шее Холодильник и, найдя под столом мою руку, поднимает меня со стула, уводя к небольшой сцене, на которой играют музыканты и возле которой танцует насколько пар.
Сильные руки обнимают меня за талию и спину и катастрофически близко прижимают к груди Холодильника. Так близко, что я задыхаюсь от смеси запахов: аромата туалетной воды Климова-младшего, в котором я прекрасно чувствую бергамот, красный апельсин, лаванду и базилик, и запаха своего трусливого возбуждения, напоминающего о том, что он красивый мужчина, достойный лучшего.
— Мне нечем дышать! — жалуюсь я партнеру, ведущему меня в медленном танце, в надежде на то, что Холодильник хотя бы слегка разомкнет объятия.