Триумф поражения
Шрифт:
— Скоро ты вообще на работу к вечеру приходить будешь, — тихо, чтобы не услышала клиентка, ворчит мой помощник. — Заимела блат в руководстве и пользуешься!
На разговор с Галиной Ивановной уходит около трех часов, зато я успокаиваюсь: мои идеи нравятся Тарасовой, и я испытываю творческое удовлетворение. Пока я работаю, мне дважды звонит Саша.
— Да? — говорю я и совершенно дурею от Сашиного вопроса:
— Ты скоро освободишься?
— Работаю на благо вашего агентства! — подобострастно докладываю
— Я тебя жду! — и кладет трубку.
И так два раза.
Димка идет провожать Галину Ивановну, а я, дрожа от предвкушения, отправляюсь в Сашин кабинет.
— Александр Юрьевич! К вам Нина Сергеевна. Можно? — спрашивает Римма Викторовна Сашу, заглядывая в кабинет.
— Да-да! — равнодушно отвечает он. — Пусть проходит.
— Вызывали? — спрашиваю я, заходя, закрывая за собой дверь и не двигаясь с места.
Вот только что Саша сидел за своим большим столом и смотрел на меня горящим взглядом, а через пару секунд он уже возле меня.
— Я скучал, — шепчет он, поднимая мое лицо за подбородок. — Ты долго.
— Я работала, — шепчу я в ответ. — И прошло всего лишь три часа.
— Целых три часа! — возражает он, целуя меня в губы.
Продолжительный поцелуй, начавшись как легкое, почти невесомое прикосновение, постепенно становится хмельным и упоительно-сладостным. Его ладони томительно долго опускаются с моих плеч на спину, талию, бедра и находят разрезы на платье.
— Что это? — хрипло спрашивает он, замирая.
— Упражнение на развитие терпимости и психического равновесия, — терпеливо поясняю я.
— Я не смогу его выполнить, — сознается Саша, и его руки, пользуясь длиной разреза, ползут выше.
— Подожди! — перехватываю я их. — Так нельзя!
— Совершенно с тобой согласен! — Саша категоричен и строг. — Так нельзя ходить по агентству! Если я, глядя на твои разрезы, могу думать только об одном, то и другие…
— Нет никаких других, Саша! — мягко говорю я, беря в руки его лицо, как только что он брал мое. — Как нет у тебя Вероники, Светланы, Кристины, так у меня нет никаких других. Просто верь мне…
— Я работаю над собой… — снова шепчет Саша. — Давай поднимемся в твою квартиру.
— Нет, — твердо говорю я. — Я хотела бы пообедать с Ленкой. Пойми, она моя единственная подруга и переживает за меня. Нам надо поговорить.
— Хорошо, — обиженно говорит Саша, напоминая мне маленького мальчика, которому отказали в реализации задуманной шалости. — Но учти! Ужин мой и ночь моя! Или ты всё-таки передумала?
— Нет, я не передумала, — успокаиваю его я и повторяю за ним. — Ужин твой и ночь твоя. Кто-то заказывал десять кругов рая или я ослышалась?
— Ты напугала меня, Нинка! — ругается Ленка, выслушав мой сбивчивый, но подробный рассказ и заказав у бармена
— Он мне… нам очень помог, — смущаясь, подтверждаю я.
— Синяков много? — по-деловому интересуется Ленка.
— Каких синяков? — не понимаю я.
— Ну, должен же был Холодильник тебя побить? Я бы врезала пару подзатыльников! — ехидничает Ленка. — Моя бабушка всегда говорила, что если через башку не доходит, то должно доходить через попу.
— Лена! — смеюсь я, с любовью глядя на подругу. — Подзатыльники дают по затылку, а не по попе!
— Да! — глубокомысленно соглашается Ленка. — По попе в вашем случае — это уже эротика. Расскажи, было или нет?
— Лена! — предостерегаю я, но, не выдержав, смеюсь еще веселее.
— Скрытная ты, Нинка! — упрекает Ленка. — Я бы тебе рассказала! Хоть что-то расскажи! Пошли всё-таки клочки по закоулочкам? Разнес там всё Холодильник?
— Я не знаю, — теряюсь я. А я ведь действительно не знаю, что было дальше в ресторане «Охотник», когда я сбежала на такси. — Может, и разнес… Но меня штормило здорово…
— Испугалась? — сочувствует Ленка.
— Отчаялась, — подбираю я нужное слово. — Совсем отчаялась. Решила, что Сергей сейчас и мне, и Саше так подгадит, что долго отмываться будем.
— Саше?! — Ленка даже вскакивает. — Он для нас Саша?! Аллилуйя! Женька! Нам теперь кофе с бренди по-венски! Гуляем!
— Прекрати скакать! — сержусь я на Ленку. — На нас обращают внимание!
Ленка плюхается обратно на стул.
— Я понимаю, как ты переживала, — говорит она. — Но Климов твой молодцом, разрулил!
Климов мой. Эти слова согревают, а кофе с бренди настраивает на философский лад:
— Меня реально на клочки рвало. И не Саша, а сама ситуация. Настоящие лохмотья из моего сознания, из моих воспоминаний. Фотографии эти. Сергей с его руками и губами, ко мне тянущимися. И тайны по закоулкам, секреты, давящие, мешающие спать, дышать, жить… Кто настоящий автор дневника? Как избавиться от Сергея? А если и удастся, как о нем забыть? И Холодильник… хочет или всё-таки любит? И кому доверять?
Ленка слушает, не перебивая меня, в ее добрых глазах понимание, сочувствие и приближающиеся слезы.
— И вдруг в этом хаосе мыслей идея — ехать к деду. Он надежный. Как будто мой. Вот и поехала… Даже загадала, если примет, то сто раз подумаю, прежде чем Холо… Саше откажу.
— И? — всхлипывает подруга.
— И сама себя обманула. Всё-равно отказала… А он вдруг взял и отпустил. Совсем и насовсем. И тут дышать трудно стало, думать ни о чем не думалось, и таким бессмысленным всё показалось по сравнению с тем, что между нами могло бы быть…