Триумф поражения
Шрифт:
— Вас так и зовут? Принцесса? — неловко улыбается мне Вероничка, нервно закусывая губу. — У моей подруги так зовут комнатную собачку.
— Это наша самая замечательная невеста Нина! — торжественно представляет меня дед.
— Принцесса Нина! — представляюсь я, насмешливо, уж простите, и церемонно склонив голову в знак приветствия.
— Извините, — Вероничка в ответ на мой кивок неловко пожимает плечами. — Глупая шутка. Не хотела вас обидеть.
Хотела. Вижу, что очень хотела. Но… не обидела.
— Нина! — в комнату стремительно
— Спасибо… — растерянно-восхищенно говорю я, не зная, удастся ли обхватить такое количество цветов.
— У Макаровны забрал весь ее урожай? — понимающе смеется дед. — К ней ездил?
— К ней! — подтверждает Саша, не глядя ни на кого, кроме меня. Карие омуты медленно затягивают меня на свое дно, не давая даже шанса удержаться на поверхности. И я сдаюсь, позволяя себя утопить и желая этого утопления.
Садовые ромашки, крупные, с ярко-желтым центром и белоснежными лепестками, прижатые у груди Саши, становятся непреодолимой преградой для нашего объятия.
— Дед! — просит Саша.
Климов-самый старший ловко перехватывает букет из рук внука, и мы, притянутые взглядами-магнитами, не бросаемся в объятья друг друга, а тягуче медленно примагничиваемся. Я обнимаю его за талию и прижимаюсь лицом к груди. Он обнимает меня за плечи и обжигает горячим поцелуем мою макушку.
— Они должны быть еще теплыми, — обещает Саша, кивнув в сторону марокканских блинчиков. — Их едят обязательно с медом.
— Привет, Саша! — здоровается Вероничка. — Давно не виделись!
Саша оборачивается на ее голос и, приветливо улыбнувшись, говорит:
— Привет, Вероника! Я тебя не заметил, прости.
Худшего комплимента женщине и не придумать. Вероника слегка морщится, но быстро берет себя в руки.
— Приехала к деду на пару дней, — рассказывает она, пока Сашин дед рассаживает нас за большим столом, пригласив Вероничку позавтракать с нами.
— Привезла Ильичу правнуков? — одобрительно спрашивает наш дед.
Как же быстро я начала считать его своим!
— Только старшего. Юрку привезла. Зойка ветрянкой болеет, с мамой осталась, — отвечает Вероничка, благодарно кивая Саше, наливающему ей кофе.
— Кофе у деда только растворимый, — огорченно говорит мне Саша. — Ты ведь такой не пьешь?
— Не пью, — подтверждаю я. — А ты откуда знаешь?
— Из отчетов Евгения, — подмигивает мне Саша. — Тогда дедов чай?
Дед наливает мне ароматный чай, крепко заваренный, терпкий.
— Блинчики волшебные! — хвалит угощение Вероничка. — Язык можно проглотить! Спасибо и за блинчики, Саша, и за кофе. Так приятно, что ты помнишь, какой я люблю кофе.
— Помню, — соглашается Саша, садясь рядом со мной и прижимаясь своим бедром к моему. — Растворимый и со сливками, но без сахара.
— Это так неожиданно приятно! — в голосе Веронички тот самый сахар, который она не кладет
— Месяца не прошло, как мы его пили, трудно забыть, — вежливо отвечает Саша подруге детства и первой своей невесте.
— Ах! Ты о той встрече? — смущается Вероничка, словно намекает на что-то, известное им двоим, ей даже удается покраснеть, что отчетливо видно на фоте ее белого пуловера.
— Надеюсь, я тогда тебе помог? — участливо спрашивает Саша, начиная под столом гладить мое бедро. — Отбились от твоего мужа с моим адвокатом?
— Отбились! — пафосно подтверждает молодая женщина. — И за это тебе тоже спасибо!
— Не за что… — отмахивается от нее Саша, нахально сосредоточившись на внутренней стороне моего бедра.
— Останетесь до вечера? — с надеждой спрашивает дед у Саши.
— Нет, дед. Не получится. Дел много, — огорчает его внук.
— И день у нас рабочий, — осторожно напоминаю я, еле удерживаясь от стона, вызываемого поглаживаниями Сашиной руки. — У меня начальник строгий.
— Строгий? — возмущенно переспрашивает Саша, сжимая мое бедро. — Да он сама деликатность!
— Не сказала бы! — вредничаю я, получая почти забытое удовольствие от нашего словесного спора. Вот чего мне не хватает в последние дни… — Мне он кажется невыносимо высокомерным, чересчур жестким, неадекватно реагирующим, фатально подозрительным, нелогично ревнующим, несправедливо наказывающим…
— Такой монстр? — удивляется Вероничка. — А где вы работаете?
— В одном маленьком агентстве, — отвечаю я, наслаждаясь и собственным лукавством, и блинчиком, искупанным в жидком цветочном меде.
— Я знаю твоего Хозяина, — делая акцент на слове «Хозяин», возражает Саша. — Хороший бизнесмен. Деловой человек. Выдержанный в общении с подчиненными руководитель.
Я вижу недоумение на лице Веронички, дурашливую радость на лице деда, в отличие от Веронички, понимающего, что сейчас происходит.
— Это он с тобой такой выдержанный, — шепотом говорю я Саше, улыбаясь ему испачканными медом губами.
— Не вытирай! Я сам! — тоже шепотом отвечает мне Саша, не отрывающий взгляда от моих губ, и громко добавляет. — Нам действительно надо ехать, дед. Был рад видеть тебя, Вероника!
Саша спешно встает из-за стола и тянет за руку меня.
— Куда торопитесь? — расстраивается дед. — Столько блинов осталось! Куда же их?
— Вероника пусть сыну отнесет и Ильичу, — советует Саша, которому почему-то срочно нужно подняться наверх и утащить за собой меня.
— Точно! — смеется дед. — Мы с Ильичом будем ими водку закусывать! Ты ешь, Вероничка, ешь на здоровье! Пусть бегут себе, дело молодое…
Еле успеваю за Сашей подниматься по лестнице. Он затаскивает меня, иначе не скажешь, в свою комнату и, быстро захлопнув дверь, прижимает к ней, начинает целовать, слизывая с моих губ остатки меда. Долго не отпускает, несмотря на то, что я уже некоторое время легонько стучу кулачками по его каменной спине.