Триумф смерти (Ореол смерти, Последняя жертва)

Робертс Нора

– Разве лейтенант не ввела тебя в курс дела?

– Диктофон отключен, – сообщил Уитни. – Мы с тобой одни. Давай поговорим, Марко. Ты ведь не убивал ни Сесили, ни остальных.

Марко уставился в потолок, пытаясь собраться с мыслями.

– Людям только кажется, что они хорошо друг друга знают. На самом деле они не знают даже своих близких. Я любил ее, Джек. Всегда любил. А она меня разлюбила. В душе я надеялся, что когда-нибудь она снова меня полюбит. Но – увы!

– Черт возьми, Марко, ты что, думаешь,

я поверю, что ты перерезал ей горло только потому, что она с тобой двенадцать лет назад развелась?

– А может, я испугался, что она выйдет за Хэммета. Он ведь только об этом и мечтал, – тихо сказал Анжелини. – У него это на лице было написано. А Сесили не хотела… – Он продолжал говорить спокойно, с легкой грустью. – Ей нравилось быть независимой, но она не хотела расстраивать Хэммета. Печально думать, что рано или поздно она бы сдалась и приняла его предложение. Тогда все действительно было бы кончено, правда?

– Ты убил Сесили потому, что она могла выйти за другого?

– Я всегда считал ее своей женой, Джек. Несмотря на то, что брак был расторгнут.

Уитни помолчал, а потом негромко произнес:

– Я слишком часто играл с тобой в покер, Марко. И знаю твои привычки. Когда ты блефуешь, то обычно барабанишь пальцами по колену.

Рука Анжелини замерла.

– Это совсем не покер, Джек!

– Так ты Дэвиду не поможешь. Полиция все равно будет делать свое дело.

– Мы с Дэвидом… Мы много ссорились в последнее время. И по личным вопросам, и по деловым. – Он устало вздохнул. – Не должны отец с сыном ругаться из-за такой ерунды!

– Но это не лучший способ наладить отношения, Марко.

Анжелини взглянул на него холодно и твердо.

– Позволь мне задать тебе один вопрос, Джек. Если бы кто-то из твоих детей… был обвинен в убийстве. Неужели ты бы не попытался защитить родное дитя?

– Твое идиотское признание не защитит Дэвида.

– Почему идиотское? – спросил Анжелини спокойно. – Я совершил преступление и признаюсь в нем, потому что не хочу, чтобы за него расплачивался мой сын. Скажи, Джек, ты бы стал прятаться за спину собственного сына?

Уитни провел с ним еще двадцать минут, но ничего больше не добился. Сначала они говорили о пустяках: о гольфе, о бейсбольном клубе, одним из хозяев которого был Марко. Потом вдруг Уитни внезапно задавал вопрос об убийствах. Но Марко Анжелини умел вести деловые переговоры, и врасплох его застать было невозможно. Он стоял на своем.

– Черт с тобой, Марко, – только и сказал Уитни перед тем, как Анжелини увели.

В кабинет Евы Уитни вошел, терзаемый болью, виной и страхом. Ева сидела за компьютером и работала.

Впервые за много дней Уитни посмотрел на нее пристально и заметил наконец, как она устала. Бледная, осунувшаяся, с синяками под глазами, волосы торчат в разные стороны…

Он вспомнил утро после убийства Сесили. Тогда всю ответственность он возложил на Еву.

– Лейтенант!

Она резко вскочила, вскинула голову и посмотрела на него невидящим взглядом.

– Да, шеф. Удалось что-нибудь сделать?

– Марко настаивает на своих показаниях. Мы имеем право задержать его на сорок восемь часов, не предъявляя обвинения. Я решил, что ему будет полезно посидеть за решеткой и подумать. От адвокатов он по-прежнему отказывается.

Уитни подошел к столу и осмотрелся. Давненько он не заглядывал сюда: обычно вызывал подчиненных к себе. Да, кабинетик тесноват. Ева заслуживает большего. Но, кажется, ей нравится работать в каморке, где троим уже не развернуться.

– Хорошо, что вы не страдаете клаустрофобией, – заметил Уитни, злясь на себя за то, что готов заискивать перед ней. – Послушайте, Даллас…

– Сэр! – перебила Ева подчеркнуто официальным тоном. – Проводится экспертиза ножа, обнаруженного в комнате Дэвида Анжелини. Мне сообщили, что результаты задерживаются: следы крови незначительны, трудно определить ее группу и ДНК.

– Понятно, лейтенант.

– Отпечатки пальцев совпадают с отпечатками Дэвида Анжелини. Мой отчет…

– Дойдет время и до вашего отчета.

– Да, сэр, – сухо ответила она.

– Черт возьми, Даллас, хватит разыгрывать примерного офицера! Сядьте.

– Это приказ?

– Господи!

Внезапно в коридоре раздался стук каблуков, и в комнату, шурша шелком, ворвалась Мирина Анжелини.

– Что вы вытворяете?! – крикнула она с порога, не обращая внимания на пытающегося удержать ее Слейда.

– Вам мало того, что мою мать зарезали? Зарезали, между прочим, потому, что полиция Нью-Йорка гоняется за призраками и морочит голову никому не нужными отчетами!

– Мирина, – мягко сказал Уитни, – пойдем ко мне в кабинет. Поговорим там.

– Поговорим?! – Она обернулась к нему – ни дать ни взять разъяренная кошка, выпустившая когти. – О чем мне с вами разговаривать? Я вам доверяла! Я думала, вы нас любите – и меня, и Дэвида, и отца… А вы позволили ей засадить их обоих в камеру.

– Мирина, Марко пришел сюда добровольно. Нам действительно надо поговорить. Я тебе все объясню.

– Нечего тут объяснять! – Она отвернулась от Уитни и уставилась на Еву. – Отец хотел, чтобы я оставалась в Риме, но я не могла. Все репортеры склоняют имя моего брата направо и налево! А когда мы приехали, наш сосед был счастлив сообщить, что отца увезли в полицию.

– Я могу устроить вам встречу с отцом, мисс Анжелини, – сказала Ева холодно. – И с братом.

– Да, устройте, и поскорее! Где мой отец?! – Она вдруг кинулась на Еву, и Слейд лишь в последний момент успел ее удержать. – Что вы с ним сделали?!