Триумф смерти (Ореол смерти, Последняя жертва)
Шрифт:
Рорк налил кофе и, когда Ева плюхнулась в кресло напротив, протянул ей чашку. Кот решил сменить дислокацию и вспрыгнул ей на колени. Он был так тяжел, что Ева невольно ойкнула.
– Как спалось?
– Замечательно! – ответила Ева и одним духом выпила всю чашку. – Вот теперь я немного похожа на человека.
– Есть хочешь?
Ева утвердительно хмыкнула и взяла с серебряного подноса пирожное в форме лебедя. Откусив от него изрядный кусок, она налила себе еще кофе и сделала несколько глотков. Глаза
– Страшно люблю смотреть на тебя по утрам. Но только иногда мне кажется, что, если бы не кофе, ноги бы твоей здесь не было.
– Угадал! – Она с аппетитом жевала пирожное, запивая его ароматным напитком. – Впрочем, против секса я тоже не возражаю… иногда.
– То-то я заметил, что вчера ты не особенно сопротивлялась. Сегодня я должен лететь в Австралию. Вернусь только завтра, а может, и послезавтра.
– А-а… – Ева даже не пыталась скрыть разочарования.
– Сделай мне приятное – пока меня не будет, поживи здесь!
– Я же уже говорила. Одна я себя здесь чувствую неуютно.
– А ты попробуй наконец привыкнуть к мысли, что этот дом не только мой, но и твой. Ева… – он накрыл ее руку своей. – Ты когда-нибудь начнешь всерьез воспринимать меня и мои чувства?
– Просто у себя дома мне лучше, чем здесь без тебя. И к тому же у меня куча работы.
– Ты не ответила на мой вопрос, – заметил Рорк. – Ну да ладно. Я позвоню тебе, когда вернусь. – И добавил уже другим, спокойным и деловым тоном, поворачивая к Еве монитор: – Кстати, о твоей работе. Погляди, что пишут в газетах.
Ева была готова к чему угодно. Поэтому замелькавшие на экране однообразные заголовки вызвали у нее только усталую, слегка брезгливую улыбку. «Убийство видного нью-йоркского прокурора». «Полиция сбита с толку». Часто попадались фотографии Сесили Тауэрс – в зале суда и за его стенами, – а также фотографии ее детей, комментарии экспертов, всякие цитаты.
На какой-то момент внимание Евы задержал ее собственный портрет с подписью, гласящей, что она – лучший в городе полицейский, занимающийся расследованием убийств.
– По этому поводу мне можно только посочувствовать, – мрачно прокомментировала она эту рекомендацию.
Однако это было еще не все. Некоторые газеты напоминали читателям о деле, которое она расследовала зимой, – его пикантность заключалась в том, что там фигурировал сенатор Соединенных Штатов и три мертвые шлюхи. И каждый писака считал своим долгом упомянуть о связи Евы с Рорком!
– Да какое этим шакалам дело до того, кто я такая и с кем я сплю!
– Вы оказались в центре общественного внимания, лейтенант. Подробности вашей жизни поднимают тиражи.
– Я – полицейский, а не персонаж светской хроники, – раздраженно бросила Ева. – Давай-ка включим телевизор. Мне
Рорк нажал на кнопку дистанционного управления. Засветился большой экран, послышалась торопливая репортерская речь, и Ева нахмурилась.
– Полюбуйся на него! Это самая ядовитая безмозглая гадина во всем Нью-Йорке!
Рорк попивал кофе и с любопытством смотрел репортаж Си Джея Морса. Он уже понял, что Евино презрение к прессе за последние месяцы переросло в отвращение. И произошло это из-за скандального дела Дебласс: Ева теперь не могла и шагу ступить, чтобы не наткнуться на очередного журналиста. Но ее ненависть к Морсу он разделял вполне.
– Итак, трагически оборвалась жизнь знаменитой и замечательной женщины. Женщины твердых принципов, женщины, посвятившей себя служению обществу. Она была убита на улице, на улице нашего с вами города. Сесили Тауэрс и ее дела не будут забыты! Но понесет ли заслуженное наказание убийца? Пока что полиция Нью-Йорка не может ответить на этот вопрос. Лейтенант Ева Даллас, которой поручено расследование, не сообщила ничего утешительного.
На экране появилась фотография Евы, и голос Морса за кадром продолжал:
– Мы связались с ней, но Ева Даллас отказалась давать комментарии по делу. В результате город наполнился слухами. Говорят, что подробности дела не случайно тщательно скрываются…
– Ну какой сукин сын! Какие подробности?! Что скрывается? – Ева стукнула кулаком по подлокотнику кресла, и Галахад благоразумно перебрался на ковер, очевидно, решив, что там безопаснее. – Расследование ведется чуть больше суток.
– Угомонись, – сказал Рорк миролюбиво, но Ева вскочила и как разъяренная тигрица заметалась по комнате.
– …Многие наши известные сограждане были связаны с прокурором Тауэрс. Среди них и непосредственный начальник Даллас, майор Уитни. Недавно майор отказался от должности начальника полиции, так и не дав вразумительного объяснения своему поступку. Старинный и весьма близкий друг погибшей…
– Все! – заорала Ева. – Я этого слизняка по стенке размажу. Где, черт подери, Надин Ферст? Уж лучше она, чем этот мерзавец! У нее хотя бы есть представление о порядочности.
– А может, тебе устроить пресс-конференцию, Ева? И выдать им информацию, которую ты сочтешь нужной.
– Да пошли они все… Слушай, это был репортаж или мнение редакции?
– По-моему, разница невелика. Репортер имеет право высказывать собственное мнение.
– Да знаю я! – Она продолжала ходить по комнате, и полы ее халата развевались, как паруса. – Ему не сойдет с рук намек на то, что мы что-то скрываем! Уитни гордится тем, что в его отделе дела ведутся честно. И твое имя трепать никто не позволит. А все-таки какой мерзавец этот Морс!
– Меня лично он не волнует, Ева. И тебя не должен.