Троцкий. Книга 2
Шрифт:
Вот, например, как боролись с троцкистами на историческом факультете Института красной профессуры. На общем собрании заслушивают доклад профессора А.В.Шестакова "Методы и приемы вредительской работы на историческом фронте".
Приведу лишь один-два фрагмента доклада: "Тов. Сталин в письме редакции журнала "Пролетарская революция" указывает, что троцкисты путем искажения исторической действительности ведут подрывную работу… Например, Дроздов в рассказе о тирании греческой колонии в Пантикапее…дискредитирует идеи демократии по сравнению с фашистской тиранией" [243] .
243
243. ЦГАОР, ф. 5143, оп. 1, д. 614, л. 21.
В докладе и выступлениях говорят о "троцкистском определении диктатуры Шамиля"; о том, что "вопреки указаниям тт. Сталина,
И этот бред произносили люди с учеными степенями и званиями. Духовная тирания калечила людей, учила "видеть врагов", проявлять ожесточенную нетерпимость ко всему, что могло показаться подозрительным. Ну а разве дело ограничивалось этими позорными публичными судилищами? Нет, конечно.
244
244. ЦГАОР, ф. 5143, оп. 1, д. 615, л. 18–35.
Как явствует из докладной записки и.о. директора Института красной профессуры от 27 декабря 1937 года ("исполняющие обязанности" менялись быстро, так как руководителей сажали одного за другим), из принятых в учебное заведение в 1931–1937 годах 408 человек отчислены 296. Как "отчислены" становится ясно, когда знакомишься с судьбой преподавателей института. "Разоблачены и арестованы как враги народа преподаватели: Ванаг, Пионтковский, Гайстер, Сеф, Томсинский, Невский, Долин, Цобель, Мадьяр, Рейснер, Сафаров, Смирнов, Дроздов, Дубровский, Дубыня, Фридлянд, Фролов, Кин, Будзинский, Зеймаль" [245] и другие (в списке нет инициалов, что было обычным для того времени).
245
245. ЦГАОР, ф. 5143, оп. 4, д. 2, л. 6, 26.
Пока Троцкий лихорадочно писал свои воззвания, печатал "Бюллетень", искал каналы проникновения своей литературы в СССР, Сталин действовал по-другому. Реальных троцкистов в стране было в это время максимум три-четыре сотни. Чтобы их ликвидировать, Сталин уничтожал сотни тысяч людей. Троцкий продолжал говорить о мировой революции, а в это время его главный оппонент строил "социализм в одной стране", отправляя в небытие все новые и новые жертвы.
Поэтому, как мне кажется, обелиск в Койоакане — это памятник не только вождю "левой" оппозиции, но и тем, кто в те годы сохранил верность ему и непримиримость к сталинизму. Иными словами, этот обелиск напоминает не только о революционных свершениях Троцкого, но и о его грезах, не ставших, к счастью, реальностью. Речь идет о все той же мировой революции.
Троцкий много написал о революции, о грядущем мировом пожаре. Люди с особым вниманием перечитывают его книги о "большевистском перевороте" не только потому, что они интересно написаны, но и потому, что Троцкий был непосредственным творцом и участником этих событий. Г.А.Зив, еще в 1921 году подготовивший книгу о Троцком, отмечал: "…в историю большевизм, по справедливости, войдет с именем Ленина как отца и пророка его; а для широкой массы современников торжествующий большевизм (и покуда он торжествует) естественно связывается с именем Троцкого. Ленин олицетворяет собой теорию, идею большевизма (даже большевизм имеет свою идею), Троцкий его практику" [246] .
246
246. Зив Г.А. Троцкий. Характеристика (По личным воспоминаниям). Нью-Йорк, 1921. С. 95.
Думаю, эта оценка Троцкого довольно упрощенна. Он олицетворяет и теорию и практику большевизма, но в значительной мере — в сфере утопии. В области теории имя Троцкого всегда ассоциируется с перманентной революцией, а в области практики — с революцией мировой. Это были Великие Иллюзии, символом которых и стал погибший от рук сталинского убийцы революционер.
Троцкий, приводя в порядок свои архивы, чем он занялся в последний год жизни в Мексике с помощью приехавшего друга Росмера, наверное, мог часто переноситься мыслью в свое триумфальное прошлое. Оно тоже помогает нам понять: что осталось ныне от троцкизма. Целая папка содержит бумаги Президиума ЦИК СССР и Совета Народных Комиссаров. Троцкий помнит, как А.И.Рыков садился во главе длинного стола в Кремле, за которым рассаживались Г.В.Чичерин, Л.Б.Красин, Я.Э.Рудзутак, И.Н.Смирнов, В.В.Куйбышев, В.В.Шмидт, Н.П.Брюханов, Г.Я.Сокольников, Ф.Э.Дзержинский. Среди них усаживался и он, Троцкий, который часто пропускал заседания то по болезни, то по литературным делам, а чаще — по нежеланию заниматься "рутинными
247
247. ЦГАОР, ф. 3316, оп. 2, д. 41, л. 1–2.
Целый массив документов, подготовленных для передачи в Гарвард, включал материалы I, II, III и IV конгрессов Коминтерна, письма Троцкого Кашену, Фроссару, Кэру, Трену, Монотту, десяткам других сотрудников международной коммунистической организации. Троцкий догадывался, что и высокие функционеры этой организации постепенно теряли свою независимость, а многие становились тайными сотрудниками НКВД. Но мог ли он, однако, думать, что даже такие лидеры Коминтерна, которых он лично знал, как Г.Димитров, М.Эрколи, Бела Кун, В. Коларов, потеряв всякую самостоятельность, покорнейше обращались к вьгродку и пигмею Ежову за разрешением открыть в Москве Клуб политэмигрантов по Фокинскому переулку, дом № 6! [248] А Общество политкаторжан, его руководство, в котором формально состояли и "вожди пролетарской революции" И.В.Сталин, М.И.Калинин, К.Е.Ворошилов, Г.И.Петровский, П.П.Постышев, старые большевики — Р.С.Землячка, Г.М.Кржижановский, Н.К.Крупская, П.Н.Лепе-шинский, М.Н.Лядов, Ф.В.Ленгник и другие, регулярно докладывало тому же Ежову "о проделанной работе" [249] . Даже М.Горький, поговорив со Сталиным по личной просьбе В.Фигнер, проинформировал об этом Ежова! [250] На всякий случай…
248
248. ЦГАОР, ф. 3316, оп. 2, д. 1613, л. 33.
249
249. Там же. Л. 102–108.
250
250. Там же. Л. 131–132.
Троцкий, разбирая бумаги и предаваясь воспоминаниям, как бы готовился к близкой кончине. Но даже зная, сколь далеко зашел "бюрократический абсолютизм" в СССР, не мог и предположить чудовищной степени всевластия политической полиции его страны, которая жила в условиях "полной победы социализма". В последние год-два своей жизни Троцкий чувствовал, что он "на излете", понимал, что если не агенты Сталина уберут его, то все равно долго ему не жить: длительная борьба с кремлевским диктатором износила его сильный организм до крайности. Росмеры вспоминали, что когда архив был разобран, Троцкий сказал:
— Приготовления позади. Я готов к самому худшему…
Изгнанник понимал, что Мексика — его последнее прибежище. Продолжая изобличать Сталина и его режим, рассылать циркуляры своим сторонникам во все концы, Троцкий все больше предавался воспоминаниям. Этому способствовало и то обстоятельство, что готовя новые материалы для "Бюллетеня", газет и журналов, он все больше страдал от недостатка информации об СССР. Поэтому во многих его статьях, посвященных актуальным темам современности, сплошь и рядом можно встретить аргументы, вынутые из теперь уже далекого прошлого. Чем больше Троцкий вглядывался в марево грядущего, тем чаще видел контуры давно ушедшего: беседы с Лениным, восторженные толпы на митингах, конную лаву всадников в буденновках, свой поезд, мрачный борт "Ильича", отплывающего на чужбину. Навсегда.
Если перелистать все написанное Троцким на Принкипо, во Франции, в Норвегии, Мексике, то внезапно открывается одна поразительная особенность: у Троцкого почти нет ностальгических строк о родине, земле своих предков, земле, где нашли успокоение родители, Нина, Сергей, другие родственники. Что это? Черствость? Может быть прав Зив, когда утверждает, что "Троцкий нравственно слеп"? [251]
Я думаю, здесь нечто другое. Троцкий провел более 20 лет в двух эмиграциях и изгнании. Он по натуре был космополитом и весь жил в сфере политической и идейной борьбы. Троцкий тосковал. Но тосковал… по революции. Даже для родины революция не оставила в сердце достаточно много места.
251
251. Зив Г.А. Троцкий. С. 93.