Трое и весна
Шрифт:
В красивом месте их школьный огород. Возле старого ветряка, что давно стоит неподвижно с просветами между рёбер. Вокруг огорода клёны растут. Ранней весной, когда сажали кукурузу, они защищали её от холодных северных ветров. А теперь — тень, прохлада.
Но прохлаждаться некогда. После прошедшего недавно щедрого тёплого дождя осот, лебеда наперегонки потянулись к солнцу, простирая свои крепкие листья над тщедушными, беззащитными стебельками кукурузы. Лихо накинулись девчонки на эти сорняки. Секли, подрубали, выкидывали
И Володя, на зависть другим хлопцам, воевал острой тяпкой. А тем не оставалось ничего другого, как собирать бурьян со стежки и относить его в канаву.
А может, это ему показалось, что завидуют? Может, посмеиваются исподтишка: мол, взялся за девчоночье дело?
Беспокойно оглянулся Володя на ребят и нечаянно срезал хороший кукурузный стебелёк.
— Ах ты, вредитель! — вскрикнула Тоня Савчук и замахнулась тяжёлой тяпкой.
Володя бросил тяпку и от стыда пустился наутёк. Правда, далеко не убежал, кто-то из мальчишек подставил ему ножку, и он шлёпнулся на землю.
С обидой на ребят, и на девчонок, и на коварную тяпку, что полезла куда не след, убежал он к развесистым клёнам.
Посидел, поцарапал ногтём свежую кору. Никто не идёт, не просит вернуться.
«Ну, постойте, я вам покажу…»
Быстро вскарабкался он на клён, уселся на длинной ветви.
— Кач-кач! Кач-кач!.. — загорланил он что было силы и стал раскачиваться.
Ну хоть бы кто-нибудь голову поднял!
Володя закричал громче и, подавшись всем телом, отчаянно качнул свой сук. И вдруг…
Хрясь! Шух! Шлёп!..
Соня — она полола ближе всех — сразу выпрямилась, всплеснула руками, вскрикнула и во весь дух помчалась к клёну. Вытащила Володю из-под веток, испуганно глянула на него своими чернущими глазами:
— Живой?.. Сильно ушибся?
Володя не успел ответить, как тут же синичками прилетели и другие девочки, воробьями подскочили мальчики. Девочки заойкали, ребята стали отряхивать. Соня достала иголку с ниткой и взялась зашивать Володину порванную рубаху.
А тому казалось, что он совсем не ушибся. Только очень неудобно перед ребятами. И чего было лезть на этот клён?
Но никто даже словом не укорил. А Иван сказал:
— Ну-ка, давайте скорей оттащим этот сук подальше, чтобы Мария Филипповна не заметила. Хорошо, что она пошла попить воды. А то разволнуется… А у неё больное сердце! Ты пока посиди тут, очухайся малость… — кивнул он Володе.
— Чего там очухиваться? — буркнул тот.
И на огород! Схватил охапку бурьяна, бегом понёс в канаву, хотя боль от падения ещё отдавалась в боку.
«Не в ту сторону прыгаешь…»
Домой идти не хотелось. А что, если отец забежит пообедать? Если он и забыл про вчерашний случай с ямой, так мать может напомнить — она сегодня осталась дома огород полоть.
Мария Филипповна заметила, как медленно собирается Володя.
— А ты чего, Степаненко, застрял в классе? Погулял бы, поиграл в футбол, раз уж обедать не хочется. После уроков следует хорошенько проветрить голову.
— Примут они меня, как же… — скривился Володя. — Это утром у них игроков не хватало, вот они и взяли. А теперь все собрались… Я им не нужен.
— Почему же? — с интересом спросила Мария Филипповна.
— Да я когда-то пропустил в свои ворота целых три мяча. Один — из-за того, что загляделся на Савчукову хату. Туда сел аист и так здорово заклацал клювом, что твой мотоцикл. Второй гол — из-за девчонок: их мяч закатился на футбольное поле — они рядом в вышибалы играли, — ну я и побежал, чтобы отдать. А Степан Мордюк как раз в мои ворота и саданул. А третий… Третий точно не знаю, из-за чего… Видно, не в ту сторону прыгнул…
— Вот это верно, ты частенько не в ту сторону прыгаешь, — задумчиво промолвила учительница.
Володя ничего не ответил. И что он за человек такой?..
А Мария Филипповна все смотрела в открытое окно на ярко-зелёные под солнцем вязы. У неё на лбу прорезались три глубоких морщинки.
— Мария Филипповна, — глядя на неё и часто моргая, проговорил Володя дрогнувшим голосом, — да вы не очень за меня переживайте. Все равно из меня человека не получится… из такого растяпы…
— Какой же ты все-таки ещё глупый, — просто и ласково сказала учительница. И строго: — А ну, садись за парту, помудрствуем немного над математикой. Впрочем, погоди. — И она вытащила из своего портфеля бутерброд с котлетой, — На-ка, подкрепись.
— Мария Филипповна, я не…
— Ешь, ешь! Слова на потом прибереги…
До завтра
Отец, должно быть, все-таки забыл про обещанный разговор. А может, ему понравилось, как уверенно вошёл Володя в хату, как степенно попросил у матери поужинать и без напоминаний начал рассказывать им о минувшем школьном дне.
Одним словом, все обошлось.
— Ульяна, а какой сегодня день? — сонно спросил отец, когда мать выключила свет. — Такая горячка, что и счёт дням потерял.
Володя, который ещё ворочался в кровати, устраиваясь поудобнее, замер от неожиданной мысли.
А каким у него был прошедший день? Хорошим или плохим?
Чего в нем только не было! И рисование, и семиклассница Тоня с разбитым носом, и ответ из угла, и сирень в Сониных руках, и сломанная ветка…
Володя пробует понять, почему же в нем все так перемешалось — и горести и радости. Но веки неодолимо слипаются, мысли куда-то уходят, даже язык не слушается.
— Верно сказала учительница… — только и смог выговорить его непослушный язык.