Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу
Шрифт:
Вода тем временем потекла по пищеводу, проникла в желудок, освежая мой внутренний мир. Хорошо! Как же хорошо! И жажда отступила, тоска тоже отодвинулась на задний план, и усталость отпустила, и силы в мышцы вернулись, словно и не было этих тяжелых километров по зарослям.
– Будешь? – я протянул флягу Заике, тяжело дышавшему рядом. Вовчик тут же принял сосуд, присосался, его кадык заходил вверх-вниз. Думаю, таким темпом он не меньше ведра выхлебает.
– Уф! – оторвался он, наконец. – Аж легче стало.
– Водица-то живая, –
– Что дальше? – спросил он, освежившись и передавая воду Горынычу.
Тот оказался парнем негордым, принял. Вы когда-либо видели, как трехголовый змей пьет, жаждой томимый? И не стоит. Пока одна голова наслаждается, две остальные смотрят на нее, как голодный на шашлык соседа. А глаза печальные такие, умоляющие, словно у кота в сапогах из мультика про Шрека.
– Так, пришли, – доложил Филька.
Я осмотрелся, потом с недоумением уставился на болотника, товарищей. Потому что никакого камня, а уж тем более тропинок, не было и в помине.
– Ты ничего не перепутал? – спросил Вася.
– Не-а, я энтот камень сызмальства помню, – болотник подошел к ближайшему дереву, постучал по нему пальцами, языком пощелкал. – Туточки он, никуда не делся. Токмо требу принесем – сами узрите.
Говоря это, Филька протянул свои ручки к белке, которая спустилась по стволу и доверчиво потянулась к ним, ожидая подношения. Болотник ловко поймал зверька, прижал к себе:
– Вот и треба, сама притопала к Фильке.
– Погоди, – остановил его Заика. – Так ты хочешь ее в жертву принести?
– Ее аль другую какую живность – без разницы, – подтвердил тот. – Жизнь надобна, без нее не откроется перекрестье. Я же говаривал там, на болоте: без дани – никак.
– Отпусти, – тихо приказал я, сообразив, наконец, в чем дело. – Без животных обойдемся.
– Ты чего, Летун? – дернул меня за руку Вовчик.
– Ничего. Филька, куда идти?
– Дык пришли, кажись, – ответил тот, с интересом глядя на меня.
– Требу где приносить будем? – меня начал раздражать этот разговор, хотелось поскорее со всем покончить.
– А-а, сюда, сюда, – болотник сделал несколько шагов вперед. – Здеся капище.
Я поравнялся с Филькой, вытащил нож, протянул ему:
– Не тяни, – даже палец вытянул. Средний.
– Мы это, – болотник, похоже, немного растерялся. – Мы быстро.
Нож мгновенно рассек кожу на подушечке. Парни не успели и шагу ступить, как крепенькая ручка сдавила мой палец, выдавливая несколько капель крови на землю под нашими ногами.
По пространству прокатилась невидимая волна, искажая видимость. Деревья вдруг начали сворачиваться, редеть, отступать, обнажая пожарище, к которому вело четыре дороги. По центру пожарища, там, где дороги соединялись, из-под земли, словно зуб, вырос камень в рост человека. На нем что-то было начертано, только знаки от времени истерлись, так что разобрать теперь что-либо не
– Сам догадался, аль подсказал кто? – спросил Филька, возвращая мне нож.
– Ты бы зверька-то отпустил, – посоветовал я, пряча оружие, а потом промывая рану живой водой. Рана затягивалась прямо на глазах. – Не нужно никого убивать.
– Почто убивать-то? – усмехнулся болотник. – Я и не собирался. Животинка-то тут ни при чем. То людские дела, нас не касаемы.
– Так ты с самого начала все знал? – подскочил Заика. – Ну и… Жук ты, Филька, болотный.
– Уф, – Горыныч даже по лбу центральной головы лапой провел, пот вытирая. – Мы уж думал: все, дальше втроем пойдем.
– Чего ж я, изверг какой, нешто не понимаю? – Филька преспокойно улыбался и гладил белку, которая и не думала вырываться. – А вот скажи я вам раньше, так и не явились бы ни камень, ни капище. Оно ведь сама по себе жертва мало что значит. Тут самопожертвование важно. С душой ты жизнь отдаешь аль так, абы отцепились от тебя – вот главная треба.
Вася все это время молча наблюдал за происходящим, не вмешиваясь в процесс. Он сдвинулся с места, только когда болотник отступил от нас на несколько шагов, три раза поклонился и сказал:
– Спасибо вам, люди добрые, за помощь оказанную. Ввек не забуду, и потомкам своим передам. А коль нужда в края мои загонит аль просто в гости заглянете – милости прошу, лучшими гостями будете. Теперича прощайте. Негоже мне боле тут задерживаться.
Не ожидая ответа, Филька с белочкой поспешил прочь, что-то бормоча свое, низко наклоняя голову к зверьку.
– И тебе спасибо, болотник, – запоздало ответил Заика. – Прости, если что.
Я просто кивнул и отвернулся. Есть дела поважнее.
Ветки, которые попадались под руки, не внушали мне доверия. Не знаю почему, но я искал нечто, о чем имел весьма смутное представление. И только, когда в моих руках оказались две сильные, свежие, сломанные до нашего появления, но полностью живые, ветки, я понял: нашел то, что нужно. Парни молча созерцали за мной. Спасибо и на том. Не можешь помочь, главное – не мешай.
– Сюда подойдите, – попросил я, шагая к перекрестку.
– Что будет? – поинтересовался на ходу Паляныця.
– Надеюсь, ничего страшного. Но лучше держаться всем вместе.
Пока я выкладывал ветки крестом у подножия камня, парни и змей сбились в кучу за моей спиной, готовые к любым неожиданностям, разве что оружие не вынимали, хотя руки держали на рукоятях.
– Явись, Митник, не запылись, – пробормотал я, принимая вертикальное положение.
Пространство поплыло, покрылось паутиной, словно бумага, которую комкали, а потом вдруг расправили, повеяло холодом. Странно, в прошлый раз такого не было.
– Что происходит? – встревожился Заика.
– Кажется, мы знаю, – прошептал змей. – Только не могу в толк взять, как тебе, Леонид, это удалось.