Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу
Шрифт:
– Время зазря убьете, да сами, не ровен час, костьми ляжете, – вздохнул Митник.
Он помолчал немного, а потом сказал:
– С вами пойду, вои. Сами, боюсь, не справитесь.
– Не малые дети, прорвемся, – возразил Заика.
– Не твоя это война, дед, – поддержал Вовку Паляныця.
– Всяка война, дома мого касаема – моя, – Митник встал решительно, отдал мне карту. – И не об чем боле говорить.
Вася посмотрел на него, словно прикидывал варианты. Неожиданно для себя я вдруг вступился за старика:
– А
– Полностью согласен с Леонидом, – стал на мою сторону Горыныч. – А ежели кто и погибнет – ну, вдруг – так он из Нави возвернуть сможет.
Вася все молчал, а снежинки все падали, устилая траву белой периной. Заика переводил взгляд то на сержанта, то на Митника, который твердо смотрел в глаза нашему командиру.
– Ладно, уговорили, – изменил свое решение Паляныця. – Веди Митник. Летун, отдай ему карту.
В этом был весь Паляныця. Может, он и не доверял проводнику, только риск всегда просчитывал. Я снова отдал карту.
– Идите, я догоню, – Митник провел нас до ворот.
Выйдя на улицу, я оглянулся. Дед стоял на пороге, кланялся на все четыре стороны, осеняя себя крестным знамением, потом запер ворота на замок, ключ бросил посреди улицы под ноги прохожим, а сам ушел твердо, не оглядываясь. Люди, до этого момента обходившие изгоя, вдруг остановились. В их взглядах теперь читалась целая гамма чувств, словно никто не понимал ничего, но надеялся на что-то. Паренек лет пятнадцати подошел, поднял ключ.
– Все твое, – громко сказал Митник, не оглядываясь. – Злато в подполье ухоронено.
Не знаю, поняли ли вы хоть что-то, я, например, совсем ничего. Только показалось мне, что оборвал старик все нити, с Китежем его связывающие. К добру это или нет – уже не важно. Свой горизонт событий он прошел.
Едва мы покинули городские стены, город поплыл, превратился в мираж, который постепенно растаял туманом в пелене снегопада со всеми жителями. На его месте теперь остался только большой холм.
– Так и было задумано? – спросил Заика.
– Думаю, да, – ответил Горыныч.
– А как же он тогда вернется?
Змей пожал крыльями, мол, мне-то откуда знать?
Мы шли по грязно-белой реальности след в след. Снег через некоторое время прекратился, начал таять, превращаясь в пепельную жижу. Я шел последним, иногда останавливался, прислушивался, осматривался, потом догонял своих. Вроде бы по следу никто не шел.
День закончился как-то внезапно. Всего несколько минут назад лес начал погружаться в сумерки – и вот, на тебе: серость сменилась теменью, в которой преобладали зеленоватые оттенки.
– Как в прибор ночного видения смотришь, – прокомментировал Заика.
Митник не останавливался ни на минуту, шел, как заведенный. То ли мне кажется, то ли я действительно здесь не так давно был?
– О как? Смотри, Летун,
– Знак где видывали, молодцы? – спросил Митник, останавливаясь на берегу.
– На камешке, – ответил я. – Он где-то там, в воде лежит.
– Ну, доставай, коли так.
Делать нечего. Я вздохнул и полез в поток.
Бродил долго, да все без толку. Не видно ничего в темноте, да еще под водой. Водица, доложу я вам, прохладной оказалась, так что мои руки, коими я вытаскивал камни из воды, уже через минуту окоченели и объявили забастовку. Пришлось выпрямиться, подышать на них, отогревая.
– Я у моста искать буду, – Вася ступил в воду на расстоянии нескольких метров от меня. – Отдохни пока.
– Какой хоть он из себя? – Заика стал ниже по течению.
– На нем руна Леля отображена, – подсказал я.
– Ну да, в такой темени самое оно подводной археологией заниматься.
Время шло, мы мерзли страшно, но толку не было. Камень как сквозь землю провалился.
– Илом его заволокло, что ли? – Паляныця раздраженно дышал на окоченевшие пальцы.
– А был ли мальчик? – поинтересовался Заика.
– Был, не сомневайся, – ответил я, выбрасывая очередную пустышку.
Если честно, пустопорожняя работа раздражала больше всего. Сколько времени потеряно, а результат – около нуля, если считать в градусах. Не смотря на это, искали мы упорно, стараясь не обращать внимания на немеющие пальцы и боль в спине.
Уж не знаю, случайно, или так и было задумано, только, отрабатывая каждый свой участок, мы незаметно сошлись у одного места.
– Свежо, – продребезжал Заика, истово дыша на собственные пальцы.
– Да уж, не май месяц, – согласился Вася.
– Сейчас бы костерок развести посреди потока да подогреть воду, – сказал я, закрывая глаза. – Мне даже представилось, как из воды возникает маленький язычок пламени и разрастается в небольшой костер.
– Вода становится все теплее, от нее начинает исходить пар, обогревая окрестный лес, – жестом медиума Вован провел руками над поверхностью.
– Наши руки больше не мерзнут, нам не холодно, спину не ломит, – в том же тоне отозвался Паляныця.
Я даже голову наклонил. Так лучше представить мечтаемое. Прошла минута, может, больше. Я вдруг реально почувствовал, что мне потеплело, пальцы больше не кололи тысячи иголок холода.
– Эй, парни! – позвал Заика. – Смотрите!
Я открыл глаза, посмотрел под ноги, куда указывал палец моего друга. Со дна ручья поднималась искорка, которая разгоралась все сильнее, выпуская сотни маленьких пузырьков воздуха к поверхности, словно раскаленный уголек. Чем больше она приближалась к поверхности, тем сильнее становилось ее сходство с искомой руной.