Трое в джунглях, не считая блондинки
Шрифт:
А может, он просто смеется про себя над дурочкой «Келли_четыре_глаза» в брекетах.
Стоп!
Я же уже почти десять лет, как не «дурочка Келли_четыре_глаза». Не хватало еще пробудить забытые комплексы, воскресить почившее чувство неполноценности и проехаться катком по собственной самооценке. У меня нормальная самооценка. Ровные зубы. И линзы. А дурочкой я и те годы не была, что бы обо мне ни судачили одноклассницы. Нет. И когда я проснулась, Брайан прижимал меня к себе…
Впрочем, вот это как раз ни о чем не говорит!
Я нащупала веревку, которая начиналась недалеко от хвостового оперения самолета,
У меня была малодушная мыслишка устроиться рисовать на кресле, в салоне. А чтобы болты в попу не впивались, подложить под нее матрасик. Но я знала, что даже спящие, но живые люди в непосредственной близости от священнодейства могут испортить весь настрой. Для творчества мне нужна тишина. И ментальная пустота.
Не пройдя и двадцати шагов, я обернулась. Туман поглотил остов самолета. Кто хотел пустоты?
Я шла, вцепившись в веревку, игнорируя треск редкой ветки под ногами и перещелкивание ранних пташек. Убеждала себя, что никаких маньяков с топорами вокруг нет. И без топоров — нет. И Чужих с Хищниками — тоже. Хотя антуражик нашептывал. Говорил мне папа, что при моем воображении нельзя смотреть триллеры.
Но ведь помимо разумных Хищников есть и просто хищники. Животные.
Странно, что эта чудная мысль не пришла мне в голову раньше. Но, судя по тому, что сейчас она меня не останавливает, и вчера бы не остановила. Костровище вынырнуло из окружающего "молока" внезапно. Я чуть было не споткнулась о бревно.
Посопев, я села на него и открыла скетчбук.
Первым на бумагу просился Матхотоп. Вот же… В отличие от невинной Апони (хотя индейцы, вообще-то, ни в чем себе не отказывали в своих домах-улитках с перегородками из осоковой циновки) [1], я прекрасно понимала, чем так недоволен жрец. Муиски и сеном-то еще не обзавелись [2], а собака на него уже пристроилась. Понятное дело, что девчонка ему не достанется. Но мысль о том, что она достанется кому-то другому, была молодому жрецу невыносима. Я всерьез начинала беспокоиться о героини своих снов, несмотря на то, что персонаж был продуктом моей фантазии. Завершив рисунок, я открыла вчерашний. Cоблазнительная юношеская округлость черт окончательно исчезла. Передо мной был портрет человека, который убивал и умел убивать. Согласно всем правилам ритуала, разумеется. Лицо Манхотопа заострилось. Он по-прежнему был нездорово красив, но жалости или сомнений в нем не осталось. Фанатизм горел во взгляде, как факел в тьме. Я была уверена, что свою слабость он объяснял не своей слабостью, а вмешательством богов, задавшихся целью сбить его с пути истинного.
Да и ладно. Хватит внимания гаду. Я перевернула лист, и карандаш заскользил по белому полю. По первым эскизным линиям стало понятно, что вырисовывается девушка. Причем, не просто Апони, а Апони на финише. Девушка летела, как олень, высоко поднимая колено. Сначала я обозначила интимные детали, но потом вспомнила про бесцеремонность некоторых спутников в отношении чужих скетчбуков. И задрапировала бегунью в индейскую "тогу".
На следующем рисунке Апони выглядела счастливой и напуганной одновременно, а на груди у нее висела тунха. Словно это имело значение, я штриховала покрывало, которое она придерживала у открытых
…Хриплое «У!» над ухом вырвало меня из медитативного покоя. И я заорала. Даже не так: завопила, как резаная свинья.
— Ты чего? — вздрогнул Отавиу, который, видимо, хотел меня напугать. Кто к нам за чем…
Со стороны самолета раздались выстрелы, а потом топот ног.
Доброе утро, мальчики!
Побудка удалась.
[1] У муисков дома были круглые (впрочем, у некоторых современных племен южноамериканских индейцев они сохранились по сей день). Не как шалаши-вигвамы, а большие дома с полноценными стенами вроде глинобитных, и островерхими коническими крышами. Если дом был очень большой, то в нем делалась спиральная отгродка. Т. е. дом напоминал ракушку улитки. Участки этого спирального коридора могли друг от друга занавешиваться. А если дом был небольшой, то представлял собой просто открытое пространство со столбом посередине. Даже не спрашивайте, как они там сексом занимались с такой плотностью населения в одном доме;) И да, мужчины одной семьи жили в мужском доме, женщины — в женском.
[2] К моменту испанского завоевания достоверно известно только об одном виде прирученных индейцами муиски животных — собаках. Возможно, еще были одомашнены некоторые птицы. Кстати, ко времени европейсокой экспансии у муисков наметилась тенденция к замене человеческих жертвоприношений на животных. Убивали попугаев, которых предварительно обучали нескольким словам. По некоторым данным, в Колумбии разводили и морских свинок, но. видимо, в других племенах.
22. Келли
Как слон к водопою, ломая и круша всё на своем пути, к костровищу прорвался Брайан с ружьем в руках. Его волосы были всклочены. Или просто стояли дыбом.
Увидев, что все живы, он опустил руки с оружием и поднял глаза к сизому небу. Может, молился, а может, просто закатил глаза. Про себя.
— Что тут у вас произошло? — процедил британец сквозь зубы.
— Она орала, — наябедничал Отавиу.
— То, что орала она, а не ты, я и так понял. Если только за ночь кто-то не лишил тебя… — Брайан умолк, бросив взгляд на меня. Можно подумать, я никогда не слышала слово «яиц». — Ну, ты понял. Из-за чего?
Теперь он смотрел на меня. Боковым зрением я заметила, что колумбиец начал принимать петушиную позу.
— Я рисовала. Он подкрался и напугал, — настучала в свою очередь я.
— Я пошутить хотел, — как-то сразу сдулся Ферран.
— С утра у тебя с юмором не задалось, — призналась я.
Может, и от рождения.
Уэйд потер свободной рукой брови и устало опустился на соседнее бревно.
— Отавиу, будь добр, сходи за сухими дровами в самолет, — обратился он к колумбийцу.
— Сам сходи, — тот всё же выпятил грудь, готовясь к бою.
— Тавиньо, — мягко начал британец. — У меня сейчас два противоречивых желания. С одной стороны, хочется тебя пристрелить. С другой — отослать от греха подальше. Например, за дровами. Я пока не определился.
Тут среди тумана проступила фигура Эндрю. Передвигался он осторожно. Может, ногу вчера где-то потянул?
— Все живы? — спросил он.
— Пока да. — Брайан выразительно посмотрел на колумбийца.
Отавиу скорчил недовольную физиономию, но скрылся в тумане.