Трое в джунглях, не считая блондинки
Шрифт:
[3] Занятия спортом занимают у учеников Итона от трех часов в день. Многие отмечают очень высокий конкурентный прессинг в школе. Призы, полученные в конкурсах и соревнованиях внутри школы, ценятся зачастую выше, чем любые другие достижения.
[4] Скаутское движение зародилось в Великобритании.
25. Келли
— Я тоже думаю, что нам лучше идти, — извиняющимся тоном ответила я.
— Кончайте с ним сюсюкать! — скорчил брезгливую физиономию Отавиу. — Не хочет идти — пусть
— Мне кажется, кто-то встал не с той ноги, — заметила я.
— Потому что я предпочитаю вставать с бабы! — рыкнул колумбиец.
— Надо же, какие подробности интимной жизни, — невинно прокомментировал Брайан. — Я, может, в нормальной жизни без кофе и овсянки утро не начинаю. Но я же не выношу тебе мозг из-за их отсутствия.
Колумбиец выразительно посмотрел на меня.
Я ждала.
Мне было, что рассказать о разнице между «бабой», с которых вставал по утрам колумбиец, и мной. Но, черт подери, рядом с этим козлом двое мужчин. На первый взгляд. А если делать за мужчин мужскую работу, недолго и в бабу превратиться.
— Отавиу, оставьте девушку в покое, — вступился за меня мой криворукий рыцарь Эндрю.
Не хотела бы я оказаться рядом, когда у него в руках окажется меч. И врагу бы не пожелала. Но, в конце концов, рыцаря делают не подвиги, а помыслы.
— Выйдем к цивилизации, доберешься до квартала красных фонарей, и будет тебе баба. Угощаю! — добавил Уэйд.
Брайан, конечно, не рыцарь. По части помыслов. И не мой. Пока. Но, пожалуй, стоит рассмотреть вариант. Не всерьез, разумеется, а так, на время отдыха. А что касается меча, то к вооруженному Брайану я врагам тоже без нужды лезть не советовала бы. Но уже по другой причине. Что-то мне подсказывает, что с холодным оружием он управляется не хуже, чем огнестрельным.
— Давайте уже пойдем, — мужественно предложил Додсон, поднимая рюкзак на плечи.
— Что, очко играет одному оставаться? — насмешливо полюбопытствовал колумбиец, который сегодня явно напрашивался.
Мне припомнилось, как жадно он высасывал сигареты после приземления. Может, у него закончились «волшебные палочки», и он не знает, как улететь в свою сказочную страну Оз? А что будет, когда у него полноценная ломка начнется, если начнется? Заначка пилота могла бы спасти ситуацию. Впрочем, неизвестно, насколько забористой была его дурь. Ферран и так не слишком дружит с башней. А если она улетит?
Как он со своими вредными привычками играет в футбол?
Сдается, кто-то врет по поводу профессии. Или нынешнего места работы.
— Для мужика, который имеет привычку вставать с бабы, ты слишком активно интересуешься чужим очком, — беззлобно заметил Брайан и легко закинул свою поклажу на спину. — А давайте действительно пойдем. Раньше выйдем, раньше встанем.
И мы пошли.
К счастью, по эту сторону реки было и правда суше, и довольно быстро стало забирать в гору. Брайн теперь шел первым, указывая направление, и я держалась за ним. За мной шел американец, замыкал недовольный колумбиец.
Вынужденный перерыв ненадолго помог плечам. Но вскоре, особенно когда крутизна
— Привал! — крикнул за спиной колумбиец.
Брайан остановился, оглянулся и тоже вытер лоб. На лонгсливе в районе подмышки мелькнуло темное пятно. О, боже мой, аристократы тоже потеют?!
— Что, устал? — спросил аристократ, почти не запыхавшись.
Я же дышала, как лошадь после скачек. И лицо, наверное, было красное, как свекла. Вот красавица! Вовремя я решила позволить Уэйду себя соблазнить. Сейчас меня только и соблазнять. Самый сок! После соковыжималки.
— Отлить надо, — беззаботно отозвался Ферран.
Он уже избавился от вещей и теперь держался за ремень, будто отлить собирался прямо здесь и сейчас. Сердитым он не выглядел. Видимо, получил свою порцию эндорфинов от физической нагрузки. Или я ошиблась насчет наркотиков. Может, у реки его что-то разозлило, а теперь он успокоился. Может, его совесть грызла, что он веревку плохо завязал, а нам рикошетом прилетело.
Хотя, где Тавиньо, и где — совесть?
— Отдыхаем, — согласился британец, скидывая рюкзак с плеч и вынимая бутылочку воды. — Пятнадцать минут.
В стиле прирожденного управленца. Не можешь помешать — возглавь.
И, словно специально, Брайан повернул голову безупречным профилем, чтобы попить.
Вода! Профиль! Ах!
Я сглотнула. Наверняка, это какие-то энэлпистские техники. С чего бы это меня так вело от бутылки воды и дергающегося кадыка?
— Келли, — раздался сбоку голос американца, и я выпала (или впала?) в реальность. — Может, у вас найдется крем для рук? Или какая-нибудь заживляющая мазь?
— Что у вас случилось? — забеспокоилась я.
Учитывая глубину познаний Эндрю о джунглях, он мог не придать значения чему-нибудь действительно опасному.
— Ну, я же вчера обжегся… крапивой, — потупившись, ответил Додсон.
— Не проходит? Очень больно? Покажите, где.
— Келли, просто дай ему крем, пожалуйста, — подошел Брайан и скорчил няшно-просительную физиономию. И даже ресничками похлопал.
Он что, на нее сел?!
Я закопалась в рюкзаке, чтобы скрыть улыбку. Получив желанное, Додсон направился в лес. Но тут торжествующий вопль Отавиу перекрыл гомон птичьих голосов, и он остановился.
— Как мало иногда нужно человеку для счастья, — снисходительно прокомментировал британец.
— Эй, Брай! Веревку сюда тащи! — орал из леса Ферран. — Я гранадилью нашел!
Уэйд поморщился от такого панибратсва, но, привязав веревку к выступающему над землей изгибу корня, пошел на крик, бормоча под нос: «Надеюсь, он ее не всю обо…» Дальше я уже не слышала.
— А что такое «гранадилья»? — спросил американец.
— Про маракуйю слышали? Вот почти она. Или она.
— То есть, вы точно не знаете? — уточнил Эндрю.