Трое в одном доме не считая портвейна
Шрифт:
Удивительно, но на огороженной инвентарным щитовым забором площадке никого не было. Дом стоял одинокий и задумчивый среди куч не вывезенного мусора и редких желтеющих деревьев уже сильно поломанных и обтрепанных безалаберными строителями. Ведь известно, что советский строитель – это особая порода. Он ни природу не любит, ни порядок не уважает, а грязи так вообще не боится… Я спокойно прошел через неплотно прикрытые ворота, поднялся на крыльцо и вошел внутрь – там было на удивление тихо и спокойно. Пахло старым деревом, пылью, штукатуркой и еще чем-то неопределенным, но не запустением – у запустения запах сырой и липкий… Большую часть крыши уже успели разобрать, и я легко нашел на чердаке симпатичный солнечный уголок, где можно было и ноги
Первым делом я попробовал понять, что именно могло быть спрятано в Доме, если такой факт вообще имел место. А то ведь может получиться как с тем кладом – искали, да не там, нашли да не то, а возвращаться теперь поздно. По-хорошему, надо с истории начинать: кто и когда жил, чем знаменит, какие события вокруг дома происходили. До революции скорей всего по два хозяина было на каждом этаже – слева и справа от лестницы. Такая вот получалась нормальная буржуйская квартирка в десять—двенадцать комнат – «…вот так богачи развлекались и жили, у нас уже нет и не будет такого…»
Мне, правда, снился Дом весь в огнях, как одно целое, типа городской усадьбы. Но в реальности такой усадьбой он быть не мог, поскольку все этажи были одинаковыми по высоте, а в усадьбе они бы все разные были: внизу парадные залы с высокими потолками, а наверху жилые комнаты пониже. При советской власти, ясное дело, буржуев уплотнили (кстати, очень правильно сделали) и организовали коммуналки – клетушек нагородили из больших комнат, где дверь забили, где наоборот стену продырявили. Сейчас это особенно заметно, потому как временные перегородки распотрошили и появились, как прошлогодние листья из-под талого снега, следы былой роскоши…
Впрочем, все эти размышления, исследования и изыскания стоит оставить на потом. Ведь неизвестно, сколько времени продлится затишье на стройплощадке – то ли пару дней, то ли месяц. Так что надо побыстрее все тут осмотреть и где надо покопаться, стены там простучать, под половицы заглянуть. Поставить себя на место прячущего. Есть у меня, например, ценная вещь, а на дворе – грозный семнадцатый: рабочий тащит пулемет, веют враждебные вихри и обреченный буржуй спешно доедает дичь с ананасом. Ситуация многообещающая… Я знаю, что эту вещь могут украсть – она привлекательна внешне и ее ценность не вызывает сомнений. В то же время я не хочу закапывать свою собственность где-нибудь в глухом лесу, она должна быть рядом. Может я желаю по вечерам ею наслаждаться или в нужный момент быстро пустить в дело.
Вариант первый – спрятать по месту жительства в тайник, вариант второй – там же, по месту жительства, просто замаскировать, то есть сделать малопривлекательной и малоценной на вид. В обоих случаях место должно быть достаточно спокойным, не подверженным каким-либо случайным коллизиям. Стационарное место. Постепенно мысли замедлились и утратили определенность – ведь чертов портвейн только поначалу обостряет сообразительность, да и то очень не надолго. Потом следует сон…
И тут мои так называемые размышления были прерваны странным посторонним звуком. Я прислушался – по лестнице поднимались. Неспешно так, уверенно, даже с присвистом. Спрашивается, что делать? С одной стороны сижу я далеко и незаметно. С другой стороны бежать сейчас куда-то, даже просто идти, значит пыль поднять и досками заскрипеть. Да и чего я такого противоправного делаю? Выпил культурно и спокойно отдыхаю. Так что пока посидим и посмотрим. Я медленно сместился чуть вбок, чтобы сразу увидеть входящего и замер.
Он был одет очень странно, да и выглядел… «Как будто из-под земли вылез» – мелькнула неожиданная мысль. Брезентовый плащ с капюшоном вымазан свежей грязью, влажно блестящие сапоги в глинистых разводах. Абсолютно лысый и очень бледное лицо, цвета выросшего в самом темном углу сарая гриба. Он, болезненно щурясь,
Я затаил дыхание. Мой странный гость, между тем, повернулся лицом к солнцу, прикрыл глаза руками и в такой позе робкой барышни на пляже замер. Мне показалось, что он наслаждается светом и теплом, ничего практически не видя. Это был настоящий житель подземелья. Определенно! Вот так Дом! То-то я его сразу прочувствовал… Прошло минут десять, гость удовлетворенно хмыкнул и так же неспешно покинул чердак. Я слышал, как он спускался, потом далекий стук металла и тишина. Я осторожно выглянул – во дворе, естественно, никого не было.
Вокруг меня кипела жизнь огромного города, люди и автомобили двигались во всех направлениях, был теплый осенний день. А я не мог не то что спуститься вниз – просто подняться на ноги! Мне почему-то стало страшно. Я очень четко представлял путь вниз – лестница, площадка, еще лестница, еще площадка… Но вместо теплых ступенек такого желанного, но бесконечно далекого крыльца в конце пути я видел темный провал в бездну… Я ощущал ее кислый, липкий запах, я слышал удаляющиеся чавкающие шаги и абсолютно точно знал, что выхода оттуда нет. Во всяком случае, для меня. И солнце, до того лениво висевшее в зените, прямо на глазах стало сваливаться куда-то за крыши быстро темнеющих домов. Времени оставалось совсем мало.
Я крепко выругался для бодрости и, собрав имущество, двинулся к выходу. Дом точно ощетинился – он мешал мне идти, хватал за ноги вывернутыми пальцами балок и коварно бил по голове поломанными ребрами стропил. Он бормотал, ехидно скрипящими досками и гулко хлопнувшей рамой, аж осколки стекла зазвенели: «Куда? Назад… Ты слишком рано собрался и слишком быстро уходишь! Игра только начинается, мой маленький дружок…» Я плюнул на хладнокровно-спокойный внешний вид, коим всегда так гордился, и сыпанул вниз прыгая через три ступени и продолжая выкрикивать разные бодрящие слова. Последнее усилие, прыжок и я на свободе. Вроде бы жив и почти цел…
– Парецкий! Что за ужимки и прыжки? – у самых ворот, составив портфели в пирамиду, стояли Поросьян и Беркшир. Никогда не думал, что их созерцание доставит мне такое наслаждение! Мои старые славные друзья, как рад я вас видеть! Теплые рукопожатия и вот я уже рассказываю им про случившееся буквально несколько минут назад.
– Сколько вы выпили сегодня, сэр? – прервал меня на самом интересном месте Беркшир совсем как американский полицейский в недавно виденном им на каком-то закрытом просмотре и неоднократно нам пересказанном фильме. А Поросьян, наоборот, совершенно серьезно заметил, что даже сравнительно примитивные натуры (типа меня, ясное дело) иногда испытывают подобные видения в определенных местах, особенно если в кругу их общения представлены неординарные личности (типа него, соответственно) способствующие умственному росту окружающих. И даже произнес какие-то мудреные психологические термины явно недавно прочитанные и вертевшиеся на языке.
Но я уже пришел в себя, поэтому препираться не стал, а просто завел их внутрь. И молча показал то, чего сам в ходе бегства рассмотреть не успел, но в существовании чего был абсолютно уверен: еще влажные отпечатки сапог уходящие в сумрак подвала по заваленной мусором лестнице.
Беркшир шепотом спросил, спускался ли кто-нибудь туда, когда мы тут работали. Я покачал головой – мол, и наверху работы хватало. А ходил ли я туда сегодня? Я поднял палец, обозначив место моих сегодняшних размышлений. А Поросьян так же шепотом сказал, что надо спуститься и все разведать. В конце концов, нас трое. И удовлетворенно закончил, что не зря они с Беркширом решили меня сегодня разыскать. И что именно он правильно и своевременно предположил, где именно меня можно найти. Стараясь не оступиться мы медленно двинулись вниз – в самую суть неведомого и страшного…