Трое в одном доме не считая портвейна
Шрифт:
Мы обнялись – ведь в это мгновенье наши миры совпали, слились в единое целое, и в этом настоящая дружба, пожалуй, сродни настоящей любви… Тем не менее, уже расходясь по домам мы решили на этот раз подойти к делу серьезно. То есть незамедлительно выполнить взятые обязательства, если надо – сделать корректировку и найти, в конце концов, этот клад!
Глава 3
Когда посторонние спрашивают, откуда, мол, пошла ваша дружба – люди вы непохожие, обучение проходите в разных заведениях, а все равно – не разлей вода, мы либо молчим, либо наливаем. И не потому, что не знаем ответа – знаем,
Нашей, разумеется, компании, которая иногда напоминает мне трехголового дракона. Особенно в части старого анекдота, где одна голова напивалась, а тошнило потом всех. Но это, конечно, шутка! На самом деле, мы просто рядом живем с самого раннего детства и до сегодняшнего дня. Вот, кстати, и Беркшир подошел. Мы удобно устроились на лавочке у моего подъезда и обсудили планы на день, благо было еще раннее утро: чистое, свежее, может быть чуть прохладное, зато без дождя – в общем, совершенно замечательное. Получалось, что сегодня надо заняться учебой. И у меня, и у Беркшира подошли сроки сдачи текущих зачетов, а конь, как говорится, там не только не валялся – коня еще даже из стойла не выводили. Ну да ничего – на то и даны нам голова и руки, чтоб работать, когда приспичит, быстро и эффективно.
И тут появился Поросьян. Он был плохо выбрит и мрачен. Коротко поздоровавшись он без предисловий, в свойственной ему иногда манере обиженной морской свинки, сообщил, что пока мы тут дурака валяем, он вкалывает с утра до ночи в поте лица, не щадя ни себя, ни своего слабого здоровья. И все, на этом моменте он сделал особый акцент – для общего дела! Далее следовал подробный рассказ о вечернем посещении подвала заседаний спелеологов—любителей. Тех самых, из Универа, которые во главе с Шерифом летом в Крыму исследуют катакомбы.
По словам Поросьяна, ребята оказались предельно замкнутыми и твердо знающими свое дело. Еще они проявляли решительность, твердость духа и практическую сметку. Причем не только под землей, но и в повседневной жизни. Короче – кремни! А, что касается Шерифа, то это была просто эпическая личность – настоящий былинный богатырь! Он говорил так серьезно и выразительно, что нас с Беркширом охватило неудержимое желание встать по стойке смирно. Поросьян вообще умеет так описывать круг своего общения, что начинаешь чувствовать себя чем-то недоделанным и бессмысленным, типа забытой в соответствующем месте клизмы. У Беркшира, правда, тоже есть крайность в оценках своего окружения: есть деньги – классный парень, нет – бездарь и тупица. Но это так, к слову…
Естественно проникнуть в их замкнутый круг оказалось делом чрезвычайно сложным. Но, разумеется не для него – великого знатока человеческих душ. Уж он то знает, как с людьми работать, как ключик найти даже к самому неприступному сердцу! Тем более что задача стояла архисложная – и информацию собрать, и про клад не проболтаться.
– Короче, – прервал его разглагольствования практичный Беркшир, – Что удалось выяснить? Конкретно по Дому, и конкретно по этому сантехнику из подвала.
Обиженный Поросьян стал еще больше похож на вышеупомянутое домашнее животное (морскую свинку, разумеется, а не трехголового дракона) и предложил Беркширу самому попробовать добиться хотя бы части достигнутого им – непонятым героем и благодетелем нашей неблагодарной компании. Они препирались еще минут десять, но сила была явно на стороне хорошо выспавшегося и не нуждающегося в утренней бутылочке холодного пива Беркшира. Тем более что в ходе дискуссии выяснилось, что Поросьян
Беркшир с явной иронией в голосе поинтересовался, на что планируется истратить требуемые деньги – не на портвейн ли? После чего Поросьян впал в неистовство и отказался вообще иметь с нами дело. В глубине души я был согласен с Беркширом, но и в словах Поросьяна была своя истина. Так что пришлось выгребать содержимое бумажника на пользу общего дела. Продолжая ругаться, ко мне присоединился и Беркшир, но чувствовалось, что делает он это исключительно из солидарности со мной. Зато Поросьян, как водится, воспринял наши действия не только как должное, но и как чистосердечное признание своей полной и безоговорочной неправоты. Засунув деньги в карман, он почти брезгливо пообещал вечером позвонить и гордо удалился. Минут через десять разошлись и мы – в плане Дома Беркшир собирался раздобыть большую рулетку, а мне предстояло готовиться к этой дурацкой, неизвестно зачем выдуманной и бессмысленной ночевке в засаде…
Впрочем, помимо ночевки у меня имелась еще одна идея – попробовать все-таки узнать о прежних жильцах Дома. Вдруг это быстро получится? Вполне возможно. Но как? Из паспортного стола далеко и надолго пошлют, а вот со старожилами поговорить вполне можно – слухами земля полнится. Может легенды какие с Домом связаны или события памятные? Ведь это только с виду они простые пенсионеры с окрестных лавок – на самом деле это память эпохи, пусть где-то неточная, где-то скандальная, только другой нет. Дело это, конечно, муторное, но результат вполне может получиться. Так что придется по дворам окрестным пройти, но, и это я для себя решил твердо, только после ночевки…
Не знаю почему, но ночь в Доме было решено провести на чердаке, на том самом месте, с которого я видел бледного типа. Может быть хотелось просто оказаться как можно дальше от подвала. А может привычка – ведь там и я один сидел, и мы вместе, когда план кампании составляли. Уже вечерело, когда я во всеоружии заступил на пост. Ночью что самое главное? Правильно – свет. А откуда свет в пустом полуразрушенном доме? Фонарь с батарейкой сдохнет через пару часов, от уличных фонарей толку мало – дом-то среди деревьев и место уединенное. И тут меня осенило: я раздобыл настоящую керосиновую лампу. С ручкой, защищенным решеточкой стеклом и вместительным резервуаром. Хозяин лампы, старый охотник и сосед по площадке (из тех, к кому перед приходом гостей посылают за дробью, дабы восполнить съеденную маленьким Борей черную икру), наполнил его под завязку и обещал равномерное свечение в течение минимум семи—восьми часов. А больше мне и не надо! Еще я взял с собой бутылку коньяка – дорого, конечно, но случай особый – пару красных яблок и плавленый сырок.
Вот и Дом… Строители по-прежнему отсутствовали (а ведь была такая тайная надежда – прихожу, а там работа кипит…), изменений никаких не наблюдалось, ворота были приоткрыты, машины со всех сторон туда-сюда по улице ездили. Все как обычно. Не останавливаясь, чтобы не передумать, я решительно прошел двор, форсировал крыльцо и, не глядя в темный провал подвала, быстро поднялся наверх – почти бегом. Правильно, что засветло пришел – легко удалось пробраться на место и с комфортом устроиться, привалившись спиной к привычным, теплым кирпичам. Славная, все-таки, в этом году осень – долгая, теплая и сухая. Такое редко в наших краях случается. Хорош бы я был под дождем да с ветром…