Трое в одном
Шрифт:
— Ну и жених! — засмеялась Лена.
— А вот ещё пример долголетней жизни, — продолжал, увлекаясь, Александр Иванович. — Я хочу сказать об одном англичанине, которого звали Фома Парр. Он прожил сто пятьдесят два года! Причём всю свою жизнь провёл в тяжёлом труде. Когда об этом удивительном старце узнал король Великобритании, он вызвал Парра в Лондон. Правда, жизнь в столице не пошла на пользу Парру. Вскоре после своего приезда, в тысяча шестьсот тридцать пятом году он умер.
Асылбек расхохотался:
— Вот уж поистине
— Да, — серьёзно сказал Орлов. — Эта смерть, пожалуй, действительно была преждевременной. По крайней мере, знаменитый врач Гарвей, который вскрывал труп Парра, не нашёл у него никаких старческих изменений. Не окостенели даже рёберные хрящи! Кто знает, сколько бы ещё прожил Парр, если бы не этот переезд в Лондон и не резкая перемена образа жизни! Возможно, он прожил бы ещё десяток лет.
Профессор помолчал и, оглядев молодых людей, которые с любопытством слушали его, спросил:
— О чём говорят эти факты? В чём дело? Почему одни люди благополучно доживают до полутора веков, а другие стареют чуть ли не в двадцать лет?
— Ну, уж не в двадцать же, Александр Иванович, — с сомнением сказал Борис.
— Именно в двадцать! — повторил Орлов. — А иногда и раньше. Наступает, как говорят, преждевременная старость. История знает любопытные случаи этого явления. Например, венгерский король Людовик Второй уже в четырнадцать лет имел хорошую бороду. В пятнадцать лет он женился, в восемнадцать поседел, а в двадцать — умер со всеми признаками глубокой старости.
— В двадцать лет! — ахнул Асылбек и подтолкнул локтем Бориса. — Слышишь, Борька? А тебе уже двадцать пять. Зажился ты, брат.
— Отстань, — отмахнулся Борис.
Асылбек поправил очки и чуть заметно подмигнул Лене.
— А вот ещё пример, — снова проговорил Александр Иванович. — Учёный Кириан описал девочку, которая уже в два года стала взрослой девушкой. В восемь лет у неё был ребёнок, а в двадцать пять она умерла от старости.
— Неужели её детство продолжалось меньше двух лет? — удивлённо спросила Лена.
— Да.
Борис покачал головой:
— Значит, прямо из яслей — и замуж. Вот это темпы.
— Но вы понимаете, почему я привёл эти примеры? — спросил профессор. — Они говорят о том, что причина старости не просто в количестве прожитых лет. Не просто время является причиной старения, а некие определённые свойства самой живой системы, самого организма. Наша задача познать эти свойства и научиться управлять ими.
— И тогда человек станет бессмертным! — важно сказал Асылбек.
— Не шути, Асыл, — серьёзно ответил Александр Иванович. — Бессмертие, конечно, невозможно. Но удлинить свою жизнь человек может и обязан. Во всяком случае, величие учёные — Павлов, Таранов, Флюранс, Фарр, Ланкастер — все они утверждали, что человеческая жизнь должна длиться не менее ста лет. А другие, например Илья Ильич Мечников и наш современник Александр Александрович Богомолец, считали, что человек
— Каждый? — недоверчиво переспросила Лена.
— Каждый.
Акбар повернулся к девушке и добавил:
— И это ещё не предел человеческой жизни. Некоторые учёные думают, что человек вполне может жить до двухсот лет.
— Верно! — подтвердил Орлов. — Именно так считали Гуфеланд, Пфлюгер и Галлер. А знаменитый немецкий врач и естествоиспытатель Парацельс, который жил в шестнадцатом веке, был уверен, что придёт время, когда долгота нормальной человеческой жизни достигнет шестисот лет.
Асылбек рассмеялся:
— Здорово! В шестьдесят лет уйти на пенсию и до шестисот жить за счёт собеса. С ума сойти можно!
Лена шутя возразила:
— А на пенсии не так уж и плохо. Я даже удивляюсь, почему Александр Иванович давным-давно на пенсии, а до сих пор целые дни проводит в клинике. Я бы на его месте больше отдыхала, развлекалась.
Профессор снисходительно посмотрел на Лену:
— А помните Фауста?
Я слишком стар, чтоб знать одни забавы,
И слишком юн, чтоб вовсе не желать.
Он помолчал и задумчиво добавил:
— Понимаете, получается парадоксальное явление, теперь, когда у меня такой богатейший опыт, такие знания, когда только работать и работать, я должен умереть…
В тоне профессора, обычно спокойном и сдержанном, на этот раз неожиданно прозвучала такая тоска, что все притихли. Но Орлов не заметил этого. Он, казалось, говорил только для себя, не обращая внимания на тех, кто сидел за столом.
Асылбек смущённо кашлянул и пробормотал:
— Зачем говорить о смерти, дедушка? Это грустно…
Лохматые брови старика сурово сдвинулись. Он встал со своего места и. отодвинув кресло, резко сказал:
— Я говорю о ней не как обыватель. Я говорю как исследователь!
Но потом, словно устыдившись своей неожиданной суровости, мягко добавил:
— Ну, вы сидите, а я пойду. Что-то устал я сегодня…
Высокий и грузный, тяжело припадая на изуродованную правую ногу, он медленно прошёл через комнату и плотно прикрыл за собой дверь спальни.
Лена вздохнула, отодвинула от себя пустую тарелку и тихо продекламировала:
— Если бы молодость знала, если бы старость могла…
Акбар, внимательно глянув на неё, сказал:
— Сентенция избитая, но верная.
И, подымаясь, добавил:
— А не пора ли по домам, дорогие товарищи?
Глава 3. Трагический случай
Уже с самого утра этот апрельский день был необычным.
Необычно ярко сияло весеннее солнце. В широко распахнутые окна аудитории свободно и вольно залетал свежий ветерок. Он доносил пряный запах клейких тополиных листьев и высыхающего на солнце асфальта.