Троецарствие

Алексин Иван

— Понимаю. — одними губами прошептал посадский.

— Но то не всё. Нужно стругов да барж речных столько настроить, чтобы хотя бы раз в месяц из Нижнего и Астрахани, царские караваны вверх и вниз по реке уходили. И на тех стругах и баржах стрельцов будет изрядно да пушек новых с огненным снарядом, что в Устюжне льют. И каждый торговый гость за плату свой товар сможет на тех баржах разместить.

— Дык это ж, каждый купец согласится, если плата будет не слишком велика, — воодушевился мой собеседник. — Со стрельцами да пушками, почти без риску плыть.

— Вот и я о том. А сколько с купцов взимать,

чтобы и платить готовы были и казне прибыток вышел, сам решишь.

На нас навалилась тишина. Минин, уподобившись вытащенному на берег карасю, энергично разевал рот, до невозможности вытаращив глаза. А я откровенно наслаждался, искренне забавляясь замешательством своего собеседника.

— Ладно, Кузьма Минич, — впервые назвал я Минина по имени-отчеству, — чего вокруг да около ходить? Дело, что я задумал, трудное, но для царства русского вельми важное. Поэтому решил я Волжский приказ создать, что всеми землями, по которым Волга протекает, ведать будет. И во главе приказа встанешь ты.

Вот честно скажу, я думал Минин обрадуется. О такой карьере простой посадский человек и мечтать не смеет. Боярская же должность! Но в глазах несостоявшегося спасителя отечества я увидел лишь смятение и страх.

— Что не так, Кузьма Минич? Не хочешь, как Строгановы, хозяином Волги стать?

— Да каким хозяином, государь?! — в глазах Минина застыло отчаяние. — Не по чину мне сие! Ни воеводы, ни головы городские меня и слушать не станут!

Ах, вон он о чём. Ну, так-то да. Если бояре между собой на глазах у царя местничать дерзают, то что им какой-то посадский, тем более, если государь будет далеко? Плюнуть и даже не растирать. Само рассосётся!

— Посадского человека не будут, а дьяка Волжского приказа Кузьму Митича Минина придётся. В городках голову сам ставить будешь. Начального человека над каждым караваном тоже. Ну, а с воеводами крупных городов я сам переговорю. Кто не захочет тебе помогать, другое место им найду. И здесь Никите Годунову, что в Нижнем за воеводу останется, накажу тебе во всём помогать. А если кто препоны ставить удумает, — сделал я паузу. — Сысой! — гаркнул я во всю глотку, заставив вздрогнуть Минина.

— Звал, надёжа? — заглянул в кабинет послушник.

— Письма, что от дьяка Минина приходить будут, сразу мне несёшь.

— Да, государь.

— Ступай. Кто будет препоны ставить, напишешь мне. То дело государево, злодеев не помилую. О том каждого воеводу предупрежу. Но и с тебя Кузьма Минич, коли что неладно будет, спрошу. Тут уж не обессудь! Но если всё как нужно обустроишь да торговлю по Волге наладишь, в думные дьяки выведу, а сына твоего, Нефёда, в жильцы пожалую. Ну, так что, возьмёшься ли? Или мне кого-другого для дела поискать?

— Возьмусь, государь.

— Ну, вот и добре, — хлопнул я рукой по подлокотнику кресла. — Но то не всё. Хочу я, Кузьма Минич на Каспийском море флот построить. Для того и мастера из Голландского города Хорна пригласил (в том что мастер согласится приехать, я не сомневался. Кто откажется, проведя всего три года в варварской Московии, вернувшись, стать одним из самых богатых людей в Голландии?). Он нам там с десяток флейтов да пару фрегатов построит да людишек своему искусству обучит. Но то забота не твоя, Кузьма. У тебя другая докука будет. Для тех кораблей досок нужно изрядно. Вот я к весне

семь лесопилок в той же Голландии закажу. Это механизмы такие, что из брёвен доски режут, — пояснил я Минину. — На водяном колесе работают. Вот только с дубравами проблема. Но ничего, к тому как лесопилки привезут, мои воеводы Богдашку Бельского с Казани прогонят. Вот туда по Вятке и Каме брёвна на специальных плотах сплавлять и будут. Тогда и решишь, где лесопилки удобнее поставить. И за доставкой досок к Астрахани проследишь.

— Исполню, государь.

— Тогда всё. Ступай или спросить чего хочешь? — поинтересовался я, заметив как замялся глава нового приказа.

— Хочу, государь, — всё же решился Минин. — Почему я?

— Много хорошего о тебе слышал, дьяк, — не стал я уточнять, что всё это хорошее о Минине напишут позже. — Надеюсь, мне не соврали. Ладно иди. А мне пора в Кострому собираться.

* * *

— Благослови, владыка.

— Бог благословит, — митрополит, перекрестив Василия, положил руку на ладони юноши. — А моё благословение всегда с тобой, сын мой. Как добрался?

— Насилу вырвался, отец Филарет, — поцеловал руку митрополита князь Сицкий. — Игумен, даже несмотря на твою грамотку, никак отпускать не хотел. Всё лаялся, что, мол, здесь иная епархия и ростовским митрополит ему не указ. Патриарху в Москву грозился пожаловаться. Спасибо Борису Ивановичу, хоть меня отпустить уговорил. А батюшка так и остался в неволе томиться. В строгости его игумен держит.

— Осмелел Киприан, зазнался, — зло процедил Филарет, стукнув жезлом о пол. — Думает, раз Кожеозёрская обитель далече, а в Москве Шуйский с Гермогеном сидят, то я до него не дотянусь. А того не ведает, что Василию царствовать недолго осталось, да и Гермогена скоро с патриаршества сведут. Ладно, пошли в мою келью. Господь велел путников привечать. Как раз время трапезничать пришло. Откушаем, что Бог дал и заодно поговорим, как дальше быть. А тебе, Борис, благодарствую — кивнул он Карпову. — Что вырваться из неволи моему племяннику помог, того не забуду.

— Владыка.

— Борис, человек нам верный, — заявил Филарет, ничуть не смущаясь присутствия самого Бориса, важно вышагивая впереди своих гостей. — Тоже от Годуновых пострадал. Да и при Шуйских не в чести.

К своему столу Филарет больше никого не пригласил. Он прочитал молитву, благословляя трапезу, отослал жестом стольника, пригубил из кружки с горячем сбитнем. Василий, отвыкший от этакого изобилия, шустро заработал ложкой.

— Как там батюшка твой, отец Сергий? Здоров ли?

— Уже второй год, как недужится ему, — захрустел капустой Василий. — Как только весть о том, что Шуйского в цари выбрали, до монастыря дошла, так отец Киприан его опять в келье на строгое держание запер. С тех пор батюшка и хворает.

— Ничего, не долго ему терпеть осталось. Вот государь трон на Москве себе возвернёт, так и Сергию сразу послабление будет. А там, глядишь, и своё вернуть сможем.

— Это как, владыка? — перестал жевать Сицкий.

— А так, что если Шуйского с трона сковырнут, так и Гермогену в патриархах не быть. Под ним уже и сейчас патриарший стол шатается. В Костроме Федька Годунов церковный собор собирает, чтобы Гермогена за его неправды и облыжные обвинения с патриаршества свести.