Троецарствие

Алексин Иван

— Не оставлю я братию своей милостью, — всё же не сдержал улыбки я. Всё же жук, этот Феодосий. Потратился по приказу отца Иакова, а компенсировать убытки с меня хочет. — И тебя своей милостью тоже не оставлю.

— А ещё, государь, — сразу воодушевился настоятель. В случае успеха реформы и повсеместного внедрения картофеля и брюквы в крестьянский обиход, ему был обещан в будущем епископский посох. — Монахи слух пустили, что та картоха для царского стола выращивается. Потому и учёт такой строгий. Разве что для нужд монастыря немного припрячем. Ну, и рассказывают «по секрету», как сей плод правильно

готовить.

— Добре, — кивнул я, окончательно уверившись, что процесс внедрения «народного» овоща находится в надёжных руках. Урожайность картохи крестьяне уже наверняка оценили. Осталось на вкус распробовать. — Вели отправить один мешок в дом воеводы да пусть кто-нибудь из братии объяснит, как её готовить, — я сглотнул, предвкушая, как попробую давно забытое лакомство. — Потом её ко мне на стол на пиру подадут.

— Как прикажешь, государь.

Добравшись до выделенных мне покоев, наконец-то переоделся, сняв с себя порядком промокшую одежду, выпил горячего сбитня, задумался к кому заглянуть в первую очередь; к Ксении или патриарху? Внутри встрепенулся настоящий Фёдор, настойчиво потянув в сторону сестры. Нет, прости друже, но в первую очередь дело. Узнаю новости, потом остаток дня с сестрой проведу.

Патриарх меня уже ждал. Молча кивнул на лавку стоящую рядом с окном, зябко протянул руки к растопленной печи.

— Стар я уже стал, Фёдор, — пожаловался он мне. — Силы уже не те. Скоро Господь к себе призовёт.

— Рано тебе помирать, владыка, — покачал я головой, нисколько не кривя душой. В той, прошлой жизни, Иаков до 1614 года дожил. И это на Соловках с их суровым климатом. В Москве, сидя на патриаршестве, подольше протянуть должен. — Мне без твоей помощи батюшкин престол труднёхонько будет вернуть. Что на Соборе было?

— Со всеми договорился, — пожал плечами старик. — Но пообещать пришлось немало. Разве что Феоктист, когда его с архиепископства сводили, шибко лаялся. Так мы его на Соловки на послушание сослали. Там его быстро в разум введут.

— Что ещё слышно?

— Самозванец из Стародуба в поход вышел. Сказывает на помощь к ворам, что в Туле сидят, поспешает.

Ага. Пусть поспешает. Если ничего не изменилось, Шуйский уже два дня, как город взял. И теперь второй Димка обратно к Брянску повернёт. Вот только Болотникова жаль. В ссылку в Каргополь его теперь не повезут, а значит, и перехватить по дороге не удастся. Да и жестокими казнями дворян, что в Туле были, большой воевода себе репутацию знатно подпортил.

— То мне ведомо, владыка.

— Воевода твой, Подопригора, два дня как в Костроме объявился. Узнал, что тебя здесь нет и сразу в загул ушёл. Злой, пьёт беспробудно, всех задирает. Афонька к нему своих людишек приставил, но не трогает. Тебя дожидается.

Ну, что Яким загулял — это понятно. А чего злой-то? Новости о высадке в Эстляндии армии Делагарди и взятии им Дерпта до меня уже дошли. Значит, получилось всё у воеводы. Теперь шведы с поляками не на шутку сцепятся.

— Ладно, — махнул я рукой. — Пошлю завтра Тараску, разыщет его. Похоже, сразу на двух свадьбах гулять придётся. Всё ли, владыка?

— Почти всё, — усмехнулся отец Иаков. — Ещё из ярославля Барятинский докладывает, что Густав, протрезвев, письмо шведскому королю попробовал с

купцами отослать.

— И что там? — не на шутку заинтересовался я. От шебутного принца всё что угодно, можно было ожидать.

— Эстляндию себе в наместничество просит в обмен на отказ от претензий на шведскую корону. И ещё обещает у тебя войско выпросить и с тем войском на помощь шведам в Ливонии прийти.

— Да, — покачал я головой. — Это не лечится. Ещё что, отец Иаков?

— Ещё два английких купца свои подворья в Костроме открыли. Как узнали, что ты в обозе меха везёшь, с тех пор мечутся по городу. Тебя ждут.

Завтра. Это уже завтра.И вообще, теперь можно не суетиться, спокойно наращивая армию и воплощая в жизнь свои задумки. До весны Ни Шуйский, ни второй самозванец, активных действий уже не предпримут. Не собирался проявлять излишнюю активность и я. Те же Владимир с Суздалем и Переяславлем лучше весной к рукам прибрать, когда Шуйский с идущим на Москву ЛжеДмитрием сцепится да и ловушка на Лисовского только к началу апреля устроить получится.Так что сейчас самое время реформами заняться, очередные посольства за границу послать и самому в Архангельск съездить; проверить, на возможность строительства там в будущем флота и по пути семью одной девушки, что меня из болота вытащила, вознаградить. Долги нужно отдавать.

* * *

Наутро начал падать снег. Он хрустел под ногами, расползаясь в грязную, сочащуюся водой кашицу, лип к одежде, тут же подтаивая, капал с крыши, норовя угодить за шиворот. Мария, сонно поёживаясь, зашагала к колодцу, гремя пустыми вёдрами. Рядом пристроился Волк, радостно помахивая хвостом.

— Проголодался? — улыбнулась другу девушка. — Терпи теперь, чего уж там. Вот матушка кашу с утятиной сварит и тебе достанется. А потом в лес на охоту пойдём.

Волк радостно завертелся, путаясь под ногами, возбуждённо гавкнул, соглашаясь с предложенным на день планом. Охоту старый пёс любил, каждый раз претендуя на свою долю в добыче. Пусть его. Хоть Волк и изрядно одряхлел, но пользу в лесу приносил немалую; то птицу под выстрел вспугнёт, то зайца с лёжки поднимет.

Наполнив ведро водой, девушка припала к ободку, напилась, вытерев ладонью губы.

Холодная! Аж зубы сводит! Хорошо!

Вернувшись, привычно нашла в потёмках кадку, вылила воду. В дверь выглянула мать.

— Принесла? Сходи ещё дров, принеси. Печь я растопила да мало будет.

Девушка быстро сбегала к поленице, принесла охапку дров, аккуратно сложила в подпечье. Матушка потянула ухватом чугунок, ловко сунула в горнило. С лавки поднялся отец, перекрестился на небольшую икону в красном углу, молча стал одеваться, натужно кряхтя.

Батюшка за последнее время сдал. Целыми днями в доме сидит да молча пьёт. Даже браниться, как прежде до того было, перестал и Юрку больше сабельному бою не учит. Очень уж болезненно по старому воину разрыв Лемешевым помолвки ударил. А ведь уже и день, когда свадьбу сыграть собирались, назначен был! Но пришли вести, что царь в поход на Новгород ушёл, затем слухи о Твери дошли и Кузьма Иванович к собственной затее охладел, перестав привечать будущих родственников. А к осени и вовсе холопа с известием прислал, что сыну другую невесту нашёл.