Трофей мажора
Шрифт:
Люба цокает, опять на меня смотрит и что-то явно нелицеприятное обо мне комментирует. Я не расслышав, не переспрашиваю. Пропускаю мимо себя.
– Так ты ее никогда не научишь, – Антон опять поднимает мяч, прежде чем бросить Илье, вопрос задает: – Так почему «Покемон»?
– Это у нас личное, – с достоинством отвечает Илья.
Мяч ловит, мы продолжаем попытки. Антон с Любой продолжают наблюдать, он мрачно и насуплено – исподлобья. А она – с гневом.
– Мне надо с тобой поговорить, – шепчет ему. – Наедине…
При одном только взгляде на
– Не видишь, я занят, – грубо отшивает. – Потом поговорим.
– Когда, потом?
– Когда у меня время будет, – отвечает еле слышно. – Сейчас. Я. Занят.
Она багровеет, фыркает и психованно разворачивается, в раздевалку шагает. Маша – за ней вприпрыжку бежит.
– Заканчиваем! – в зал входят тренера. – На улице солнце, вы знаете – у нас такое редкость. Собираемся – выходим. Поиграем на свежем воздухе. Девчонки, и мальчишки – он кивает нескольким парням на трибуне, которые не состоят в команде и не вышли к нам, залипают в телефоне – свободны.
– Спасибо тебе, – к Илье подхожу. – И… извини… – глазами на Антона показываю. Он в это время уходит в мужскую раздевалку. – Извини за него.
Илья с улыбкой кивает, губу прикусывает и вздыхает.
– Не бери в голову.
Зал постепенно пустеет. Я единственная из девушек помогаю Илье и еще нескольким парням собрать мячи в коробки.
Потом захожу в раздевалку, девчонки переодеваются, Аринка торопливо форму натягивает.
– Ты кушать пойдешь?
– Пойду, – киваю ей.
– Я быстро забегу в библиотеку, забыла книгу сдать, на меня уже ругаются. Не хочу быть в черном списке у нашей Шуры. Встретимся в буфете? Вместе сядем? – тараторит она. – Расскажешь все поподробнее? – глаза как у кота из Шрэка делает. – Ты же расскажешь, да?
Улыбаюсь. Шура наша библиотекарша, очень строгая женщина. Наверное, единственная, кого боятся ученики здешней школы.
– Давай, – с легкостью соглашаюсь. – Почему бы и нет. Расскажу.
Когда она уходит, я к шкафчику подхожу. Неспеша начинаю костюм снимать.
Тут, вдруг…
Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп…
Словно петарды взрываются, дверцы шкафчиков поочередно захлопываются.
Я голову удивленно поднимаю.
О, нет. Устало вздыхаю.
– Опять? Никак не уймешься?
Стая гиен с противными улыбочками на меня идут. Сбиваются в кучку. Я спиной к своему шкафчику прислоняюсь.
На Любе только лица нет. Она меня прожигает ненавистью.
– Если это из-за Антона…
– Ччч… – подходит ближе. Руку протягивает, за волосы хватает и тянет мою голову вниз. Ногтем своим длиннющем с красным глянцевым маникюром по щеке проводит, оставляя кровавый длинный след. Я вскрикиваю, глаза зажмуриваю от боли. Начинает шипеть: – Слушай внимательно и запоминай. Детские игры с сегодняшнего дня закончились. Я тебя слишком долго жалела.
– Де…дет…детские, – сиплю непонимающе, – иг-гры?
– По-хорошему ты понять не смогла. Теперь, будет – по-плохому. Склоняется к уху, начинает еще тише шептать, так что слышу только я. – Смотри, я веду
– Нет, – отвечаю честно, еле ворочая языком.
– Ничего, скоро дойдет, – подбадривает меня, похлопывая по щеке, на которой зияет рана. Поворачивается к девчонкам. – Приступаем.
Она меня отпускает, а они наоборот – хищно приближаются. В руках огромный черный пакет держат, от вида которого я панически содрогаюсь.
Они меня что, убить решили?
– Что вы сделаете? – голос дрожит. Честно признаться – я их боюсь.
Маша с меня костюм сдирает, остервенело рвет его на части. Собирается и мой топик снять, но вдруг, пробежавшись по мне глазами, со смешком останавливается. Оставляет. Оттолкнув к стене, отчего я ударяюсь головой, из шкафчика пакет с моим вещами достает, форму также разрывает на части, обувь с моих ног снимает – в свой мешок кидает. Мой рюкзак, телефон – туда же.
– Все собрали? – Люба возле двери стоит, на меня недовольный взгляд бросает. – А почему она еще одета? Я разве не понятно выразилась?
– А ты посмотри на ее бельишко, – смеется Машка. – В нем еще унизительнее, чем голой.
Люба осматривает, пока меня за локти придерживают, выставив перед ней напоказ.
– О, боже, – она хохотать начинает. Остальные ее поддерживают. – Какой отстой, и что Антон в тебе нашел? Не понимаю. Что они все в тебе нашли? Платье убогое, костюм убогий, нижнее белье – убогое. Ты вся – одно сплошное убожество.
И вдруг, со смачным звуком, харкает мне в лицо. Слюна противно стекает по коже. Я морщусь и дыхание задерживаю.
Фу, фу, фу.
Неприятно как. Меня мутить начинает.
А потом они разворачиваются и уходят. А я остаюсь стоять в одном белье. Ладонью лицо протираю. И что дальше?
К двери подхожу, дергаю – закрыто. Ожидаемо. На нервозе смеюсь. Как будто меня этим напугаешь. Клаустрофобией не страдаю.
Направляюсь к двери, которая ведет в зал – тоже закрыто.
Окна у нас здесь нет. Душевая, туалет, – заперто. Я не впадаю в панику, иду и проверяю все шкафчики. Каждый открываю, но они все забрали. Везде абсолютно пусто. Лишь огромное зеркало на стене, в котором мое поникшее бледное отражение. Волосы мочалкой висят. Глаза огромные испуганные, и красный след на щеке. И только милые покемоны на белье скрашивают грустную картинку.
– Ерунда, скоро все равно кто-то появится… – убеждаю сама себя.
Мне реально смешно над ними. И это они называют «недетские игры». Просто закрыли меня в женской раздевалке в нижнем белье. Вай, вай, вай.
Опять к входной двери подхожу, ручку сильнее дергаю. Ни в какую не поддается. Тарабаню по двери, но звук заглушается другим звуком. Более сильным.
Раздается громкий сигнал, на всю школу.
Пожарная сигнализация.
Я от двери ошарашенно отскакиваю, спиной об угол ряда шкафчиков ударяюсь. Вжимаюсь практически обнаженной кожей в холодное железо.