Трогать запрещено
Шрифт:
Должно быть, я в этот момент и правда выгляжу просто “девочкой”. Той самой маленькой, глупенькой, жизни не знавшей и опыта не имеющей. Растерянным ребенком. А этот покровительственно-взрослый тон Титова злит, раздражает и делает саму ситуацию в тысячи раз больнее. Лучше бы он на меня накричал. Бесился. Ругался! Да хоть что-нибудь – все было бы приятней, чем его спокойствие.
Богдан не злится. Он скорее растерян и расстроен. Мной? Подходит ко мне и осторожно стирает пальцем каплю с моей щеки. Одну. Вторую. А слезы начинаю вопреки всему катиться все
– Поверь, Юль, и слез я твоих тоже не стою.
Унизительно. Как же это унизительно!
– Давай, я отвезу тебя домой, малыш.
– Не надо, – прорезается хриплый голос “малыша Юли”. – Я сама, на такси…
– Это не обсуждается.
Глава 16
Богдан
В груди давит. Так, что каждый собственный вдох – уже маленькая, блть, победа. Женские слезы – самая невыносимая в жизни вещь. А слезы такой, как Юлька – хуже любой пытки. Все нутро наружу.
Руки тянутся. Обнять бы ее. Крепко. Так, чтобы даже думать не смела принимать мой отказ на свой счет. Но хер его знает, как она это воспримет. И так урюхались в этом болоте по самые уши. Оба. Чем больше дергаемся, тем быстрее тонем.
Сильнее ее щеки, пылающие от смущения, сжимаю и слезы стираю подушечками больших пальцев. Она взгляд прячет от меня. Все ревет беззвучно, не успокаивается. Стоит ни жива ни мертва.
Юля- Юля…
Глупенькая, маленькая Юля, было бы из-за кого плакать…
Вот тебе, Богдан, подарочек привалил. Аккурат под Новый год и свадьбу. У Илы глаз – алмаз, сразу просчитала все. Я же сомневался, пока сам не присмотрелся к ней. Хоть стой, хоть падай. Не думал, что девчонка решится в открытую признаться. Сильно, как оказалось, ошибался на ее счет. И один хер – неправильно это все. Чувства чувствами, но здравый смысл никто не отменял. А он говорит, что я этой крохе точно не пара.
Отступаю от девушки, направляюсь к шкафу. Снимаю пальто с вешалки, надеваю быстро. И к двери.
– Пойдем, – зову ее, открыв дверь.
Девушка отмирает наконец, подняв голову. Оглядывается, смотрит на меня, но тут же отводит взгляд в сторону.
Мы выходим из кабинета. В приемной Лиза. Удивленно смотрит на нас с Юлей.
– Ой, – выдает моя помощница. – Я не…
– Я отъеду по делам, – перебиваю. – Вернусь или нет, решу по дороге, отзвонюсь.
Лиза кивает и провожает нас взглядом. Вызываю лифт, двери тут же открываются. Нажав на кнопку первого этажа, прислоняюсь к стене кабины. Пока мы отматываем вниз добрый десяток этажей, я зависаю на девчонке взглядом. Маленькая, худенькая, хрупкая, как статуэтка фарфоровая. Как вообще в такую красивую головку взбрела мысль обо мне?
Делаю вдох, улавливаю запах девушки. Не духи. Но если и они, то совершенно ненавязчивое. У Илоны духи резковатые. Не раз делал
Нельзя. Ни в коем виде и ни коим разом – нельзя, Титов!
Лифт отзывается сигналом, и двери раскрываются. Юля выходит первой, я за ней молчаливой тенью. Выйдя из здания, девчонка тут же меняет свою траекторию и торопится в противоположную сторону от меня. Молниеносная реакция!
– Юль, – зову ее, но она не реагирует.
Да твою мать!
Рванул за ней. Хватаю за руку и тяну за собой.
– Я сама, правда. Не нужно со мной, как с маленькой, носиться, – чуть ли не брыкается, пытаясь выдернуть руку из моей.
– Давай без глупостей, хорошо? – оборачиваюсь так резко, что она чуть не врезается в меня. – Я сказал, что отвезу тебя, значит, так и будет, – смотрю в ее глаза. Жду повиновения. Давай, девочка, ты же умненькая, не усложняй и без того непростую ситуация.
Юля кивает. Я отпускаю ее руку и, слава богам, больше она не пытается никуда бежать. Дойдя до машины, снимаю сигналку. Открываю для девушки дверь, придерживая. Она, чуть помедлив, не решается спорить и забирается внутрь. Вот и умница.
Закрываю и тороплюсь за руль. Завожу тачку, включаю печку. Мажу взглядом по рядом сидящей девушке. Юля отвернулась. Пальцами теребит край куртки и упорно делает вид, что именно вот эта стена подземной парковки самое интересное, что ей доводилось видеть в жизни. Не смотрит она на меня, короче. Никак.
Я давлю по газам, с каким-то отчаянием сжимая руль. Надо поговорить. Только вот что я могу ей сказать? Не умею я вести задушевные диалоги. Не заточен мой язык под это.
– Я впервые в подобной ситуации, – признаюсь честно, выруливая на дорогу, пристраивая тачку в плотный поток.
– Только не говорите, что вам впервые признаются в любви, – усмехается девчонка. И это ее “вам” режет слух.
Да, наверное, именно так впервые. Чтобы просто прийти и признаться. Без задней мысли, без расчета, максимально неискушенно и предельно честно. Сука! Сжимаю челюсти, а это ее “Я, кажется, влюбилась” – зациклилось в голове и крутится снова, и снова, и снова. Больше чем уверен, она знала, понимала всю суть ситуации и все равно пришла. Не струсила. Не спасовала.
– Только отцу не говорите, – ее голос дрожит.
Оглядываюсь. Юля закусывает губу, но держится молодцом.
– Почему я должен ему сказать? – удивляюсь.
Вот такого она мнения обо мне?
– Не знаю, – пожимает плечами и всхлипывает. – Может побоитесь, что я вам буду мешать, мозолить глаза, – она поворачивает голову и большими зелеными глазами впивается в мои. Я же зависаю на ее родинке над губой. Блть. – Но будьте уверены, это не повторится, – отворачивается тут же. – Я, может, и эмоциональная, впечатлительная и влюбчивая, – стреляет в меня моими же словами, – но далеко не глупая.