Трогать запрещено
Шрифт:
– Я не считаю тебя глупой. Какой угодно, но не глупой, Юля. Ты еще влюбишься обязательно. И он будет достоин тебя, вот увидишь, – бред какой-то выходит.
– Достоин? – усмехается девчонка. – Ну да. Не стоит поднимать эту тему. Влюбишься, не влюбишься – откуда вам знать? Вы Нострадамус?
Смелая. Она очень смелая девушка. И эта вся ситуация заставляет меня восхищаться ею. Пожалуй, так, как я за все сорок лет не восхищался ни одной женщиной, какой бы мудрой и разумной она ни была. В мире, где вокруг одна выгода и фальшь, Юля – находка. И я
Но, проклятье, почему же так на части душу рвет? Внутри свербит. В голове пиздец, что творится! Девочка, что же ты со мной делаешь?
Я не нахожусь, что ответить. Повисает тишина. Поглядываю на рядом сидящую девушку. Башка тяжелая от мыслей. Весь этот разговор не дает мне покоя, будто напоминает о ком-то. Перекручиваю мысленно каждое слово. Любовь… чувства. Еще раз взгляд на Юлю бросаю.
Юля – Юла…
Сорванная встреча.
Перед глазами фотки Юлы. Худенькая. Хрупкая. Скрытная. Она явно хотела меня заинтересовать, и у нее это вышло. Минимум информации о себе.
Юлька же… не глупая она совсем девчонка. Должна была понимать, что посмотреть на нее, как на женщину, пока она для меня дочь Степана, я бы в жизни себе не позволил. А вот как на совершенно постороннюю и незнакомую девушку… вполне. И все шло хорошо, пока я не настоял на встрече… пока не начал давить.
Осеняет. Неожиданно бьет в голову оглушающая мысль. Да быть того не может!
Достаю телефон одной рукой. Нахожу контакт. Юлькиного номера у меня нет. Но остался Юлы. Твою мать, Титов. Это бред чистой воды! Не могу поверить, что это она и есть. Нет. Не мог ты так тупо попасть на крючок. Не мог…
И тем не менее, я набираю быстро короткое сообщение. Просто “Юля”. И нажимаю на кнопку отправить. Гашу экран телефона, сжимаю левой рукой руль. Прислушиваюсь к каждому стуку собственного сердца.
В кармане Юльки раздается сигнал…
В груди что-то рвется.
Юля
Телефон в кармане отзывается коротким «бзыньк». Кажется...
Я даже не обращаю на него внимания. Тоже кажется...
Наверное, Вероника, которая жаждет узнать подробности моего унизительного падения в глазах Титова. И если я сейчас открою и увижу ее сообщение – разревусь и, кажется, умру…
Слезы только-только удалось задушить. А в горле до сих пор ком стоит: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Меня всю трясет от пережитого выброса эмоций. Лихорадит, как при температуре. Все, чего мне сейчас отчаянно хочется – заползти под одеяло и вдоволь нареветься, лелея свои разбитые мечты.
Поэтому я не двигаюсь. Боюсь даже дышать рядом с Титовым. Страшно, неловко, унизительно, некомфортно. Так ужасно я в жизни себя не чувствовала! Вместе с тем, наверное, я могу собой гордиться. Впервые в жизни я кому-то призналась в любви. Вот только это признание растоптали и выбросили в мусорное ведро, как грязную салфетку.
Не нужен, неправильно, недостоин… Ох, все!
Снова шмыгаю носом и приказываю себе держаться. До дома. До спальни. До
Богдан молчит, а я даже смотреть в его сторону боюсь. Когда Audi притормаживает у калитки, я, не говоря ни слова, дергаю ручку и выскакиваю из теплого салона. Захлопываю за собой дверь и быстрыми шагами семеню к воротам, суетливо нащупывая в кармане телефон. Разблокировав, тянусь написать Нике, чтобы не беспокоилась, да…
Сердце ухает в пятки. Ноги спотыкаются, и я резко торможу, врастая ботинками в брусчатку. Не с первого раза попадая по уведомлению, в конце концов выскакиваю в мессенджер. В глазах на мгновение темнеет, когда читаю в переписке с Богданом: “Юля”.
Это было сообщение не от Вероники.
Это Титов написал Юле, которой не писал уже трое суток.
Он понял.
Он проверил.
Я попалась.
Кровь отливает от лица. Я оборачиваюсь. Взглядом безошибочно находя глаза Титова.
Нет, если умирать, то вот сейчас. В этот самый момент. Когда мужчина сжимает в ладони телефон и не мигая, в упор смотрит на меня своим шоколадным взглядом. В груди бьют барабаны, а не сердце. В висках пульсирует кровь.
Я, наверное, должна что-то сказать? Как-то объясниться?
Я, вроде бы, даже делаю робкий шаг в сторону его машины, но…
Меня останавливают. Богдан предупреждающе качает головой. Челюсти сжимает и… злится? Он злится.
Я втягиваю морозный воздух сквозь стиснутые зубы. Черный внедорожник со скрипом шин по свежему снегу срывается с бешеной скоростью с места. Титов уезжает. Молча.
Хотя почему молча? Его взгляд все сказал лучше любых слов.
Одно большое – разочарован.
Глава 17
Юля
Ночью у меня поднимается температура. Еще с детства мама говорила, что у меня организм слишком чувствительный к изменениям моего психологического фона. Если Юля счастлива, то светится вся до кончиков ушей. Если Юля страдает, то с полной самоотдачей до последнего мизинца.
Вот и в это раз не обошлось. Меня срубило. Слишком много эмоциональных потрясений за раз, и вуаля – «тридцать семь и семь», перепуганный папа и охающая Люда. Слабость, вялость и апатия. Хотя последнее, полагаю, не столько от температуры, сколько от ситуации в целом.
Я ведь набралась смелости и написала Титову еще раз. Как Юла. Так и не поменяв имени – хотя прятаться уже пропал всякий смысл – спросила:
«Это все?»
Какой ответ я хотела на это увидеть, не знаю! Я вообще не была уверена, что мужчина ответит. Но он написал. Поздно ночью:
«У тебя большое будущее, Юля. Поверь, я тебе в нем не нужен, малыш…»
Я могла бы поспорить. Ожесточенно поспорить! Но уже и так слишком низко пала в глазах взрослого мужчины, что дальнейший диалог все только бы усугубил.