Тролли тоже плачут
Шрифт:
Ничего такого хозяин дома, вроде бы и не сказал. Но Курой, только что чинно устроившуюся на краешке кресла, как пружиной подбросило. Девушка вскочила, зачем-то забежала за диван, выглянула в окно. И опять уселась на место, сцепив пальцы. Причём сделала она это совершенно диким способом - перекрестив запястья.
– Следят?
– ехидно поинтересовался оборотень.
– Что?
– не поняла Курой.
– Говорю, шпион в саду не сидит? Проверила?
– Знаешь что?
– возмутилась теург.
Альв кашлянул, напоминая о своём присутствии. Уж лучше бы он этого не делал. Потому что тега, набравши
Да тут ещё в гостиную и служанка вплыла. Если её супруг походил на стареющего консорта, то эта дама вполне могла величием поспорить с самой императрицей. Даже тележку она перед собой толкала так, будто на ней не чайные принадлежности лежали, а сокровища короны.
– Сливки, мёд, лимон?
– поинтересовалась дама у несчастного теурга.
Таким голосом обычно таможенники на границе интересуются: «Контрабанда, наркотики, запрещённые к ввозу предметы»?
– Нет, ничего не нужно, спасибо, - пискнула растерявшаяся Каро.
– Как вам угодно, - согласилась служанка и обернулась к Мастерсу.
Курой показалось, что она только что стала свидетелем мгновенного таянья ледника. Оказывается, даже властительницы мира умеют улыбаться и распускать лицо умильными морщинками заботливой тётушки.
– Вам как всегда, господин Рон? Сливки, сахар и поменьше воды?
– Ну, кому как не вам знать мои вкусы, несравненная госпожа Эрчер, - оборотень бабочкой слетел с кресла и чмокнул сухонькую ручку.
– И тех ма-аленьких бутербродов с гусиным паштетом и свежим огурцом можно?
– Вам всё можно, негодник, - шутливо шлёпнула его по плечу служанка.
И куда-то удалилась. Видимо, готовить «ма-аленькие» бутерброды.
***
Начать доклад удалось только с четвёртой попытки. После того как оборотню-гурману принесли требуемое, служанка вспомнила, что хозяин сегодня отказался ужинать. И решила, что настал вполне подходящий момент его накормить. Альв этим попыткам противостоял с глазами мученика, ходящими под скулами желваками и завидным терпение. Но только он открыл рот, чтобы, вероятно, ещё раз оповестить всех присутствующих о своей готовности внимать, как дворецкому приспичило подложить дров в камин и принести господину плед. Ну а потом опять явилась его супруга со «свежим кипятком».
Вот интересно, кипяток может быть несвежим?
Каро, как и все, выросшие в достаточно суровых условия, завидовавшая богачам, начала смутно подозревать, что их жизнь - не сплошное удовольствие. Ей и самой уже хотелось рявкнуть на слуг. Каково же приходилось Россу?
– Так в чём дело, госпожа Курой?
– раздражённее, чем следовало, спросил Алекс, когда за заботливой четой двери всё-таки закрылись.
– Вы действительно раскрыли дело? Для начала позвольте узнать которое?
– А их много?
– растерялась Каро.
– Вам в глобальном смысле, сократить выборку до Элизия или упомянуть только дела агентства?
– с яростной любезностью поинтересовался альв и принялся загибать пальцы.
– Так, у нас расследование дела об убитых троллях, дело о проклятых кожах, повесившемся дварфе и давно пропавшей леди Ольге. Какое из них вы раскрыли? Или вам удалось разгадать
– Ал, давай полегче...
– негромко посоветовал Мастерс, что-то старательно выискивая взглядом в собственной чашке.
– Девчонка в твоих проблемах не виновата.
В гостиной наступила пауза. Та самая, когда все присутствующие просто мечтают оказаться подальше. По крайней мере, Каро этого жаждала. В очередной раз убедившись, что инициатива лупит инициатора. Чаще всего чем-нибудь тяжёлым. И непременно по голове.
– Ты прав, - подал, наконец, значительно потеплевший голос альв.
– Примите мои извинения, госпожа Каро. Я действительно сорвался. Поверьте, к причине моего неудовольствия вы не имеете никакого отношения. Так о чём идёт речь?
– О проклятых кожах, - пояснила Каро и откашлялась. Что-то у неё голос сипеть в последнее время стал слишком часто.
– Точнее, никакого проклятия нет. То есть, оно есть, конечно. Но к кожам не имеет никакого отношения.
– Стоп!
– скомандовал Мастерс.
– С этого места по элизийски и медленно. С чувством, толком и расстановкой. Чтобы и тупым понятно стало. Ты же сама говорила, что там повсюду следы этого проклятья.
– Пытаюсь, - буркнула Курой, бросив на оборотня не слишком дружелюбный взгляд.
– Я говорила, что там следы того, на ком проклятье наложено повсюду. А ещё удивлялась, как он до сих пор не умер.
– Не вижу разницы.
– А всё на самом деле просто. Правда в том, что мы запутались, я сама и виновата, - покаянный теург кивнула Россу, сконфуженно пожав плечами, и обернулась к Мастерсу.
– Первое моё предположение, которое тебя так развеселило, было о травах, реагирующих на проклятье. Те, что входят в состав для окраски кож. Помнишь?
– Склерозом не страдаю. И что дальше?
– Но я тогда совсем не обратила внимания на другие признаки проклятья. На него же не только травки реагируют.
– Прокисшее молоко?
– догадался тупой оборотень.
– Ну да, да. Я просто как следы увидела, так ничего больше проверять и не стала. Следы есть. Травы, среагировавшие на проклятье, есть. Что ещё надо? Чаны большие, трав этих в них много, следы плотные. Вывод: проклятие очень мощное. Но в доме-то не только охранные амулеты на него не реагировали, но и других признаков не имелось. А следы были.
– И что из этого следует?
– негромко поинтересовался Росс, постукивая пальцем по подлокотнику кресла.
– То, что на самом деле травы к проклятью никакого отношения не имеют!
– Ничего не понял, - тряхнул головой оборотень.
– Ну, чего тут непонятного?
– всплеснула руками теург.
– Я сказала, что некоторые травы могут реагировать на изменения потоков. И как пример привела проклятье. Тогда-то я осторожничала, вот и высказала пред-по-ло-же-ние! А потом и себя, и вас в этом убедила. На самом деле в чанах ивы и крушины такое количество, что проклятый вместе с кожами должен в них отмокать, чтобы раствор цвет поменял. Это я у Горха уточнила, - пояснила тега Алексу.
– Сегодня молоко на кухне в доме Горха первый раз прокисло. Вполне логично, что проклятый просто первый раз туда и зашёл. Помните, его следов в хозяйственных помещениях вообще нет? Ни в кладовой, ни в погребе, ни в прачечной.