Тролли тоже плачут
Шрифт:
Кажется, у неё это даже получилось. Мастерс глянул на напарницу, почёсывая кончик носа костяшкой.
– Короче, надо идти к Алу, вот что я думаю.
– Нет!
– решительно тряхнула головой Каро.
– В трёх делах мы повторяющийся элемент нашли. В деле дварфа - Ольга. С проклятием она же. А рядом с убийствами троллей её старая любовь маячит. Осталось найти нашу леди в деле с порченными шкурами. А там и до господина Горха доберёмся.
– Ну, как знаешь, шеф, - развёл руками оборотень.
– Это твоё расследование.
– Точно!
– кивнула Каро.
Кажется, дело действительно начало становиться
[1] Существует поверье, что боящиеся щекотки, отличаются ревнивостью.
Глава двадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцатая
Угрызения совести начинаются там, где кончается безнаказанность
Сидеть в засаде занятие вообще малоприятное. А сидеть в засаде рядом с киснувшими в каких-то растворах кожами удовольствие особенное. Каро всё надеялась, что обоняние наконец-то не выдержит издевательств и отключится само. Не отключалось. У теурга возникло стойкое ощущение, что ей глотку гнилым мясом забили. Да ещё и Мастерс раздражал. Оборотню всё нипочём было. Как будто тут никаких неприятных запахов и рядом не витало.
А ещё мухи досаждали. Здоровые, как дирижабли, зелёные мухи. Которым, вообще-то, по всем законам природы полагалось в спячку отправиться. Или что там осенью насекомые делают? Мрут? Так или иначе, но эти на тот свет не спешили. Зато тега им показалась очень привлекательной посадочной площадкой. Причём блондина они в упор не видели.
Рон вальяжно растянулся на мокрой траве, сунув в зубы сухой стебелёк. И покачивал ногой, подставив физиономию солнышку, которое в кой-то веки решило выглянуть из-за туч. По сторонам детектив не смотрел, не бдил и даже намурлыкивал себе под нос что-то такое, лёгонькое.
Естественно, девушку это раздражало тоже. У Курой просто язык чесался испортить напарнику настроение. Ну не всё же ей в одиночестве страдать?
– Рон, а почему ты так лордов ненавидишь?
– как бы невзначай спросила Каро.
В кафе она этот вопрос задать так и не решилась. Именно потому, что подозревала - оборотню он будет неприятен.
Мурлыкать Мастерс перестал. Но не вскочил, глазами гневно не засверкал, даже не нахмурился.
– Ты не хочешь знать ответа, - просто сообщил блондин.
Абсолютно ровно и без срывов голоса. Эдакая констатация факта.
– А говорил, что всегда честно отвечаешь на заданные вопросы, - поддела его Курой из чистого упрямства.
Девушка и сама сомневалась, что хочет эту правду знать. Тем более, догадки у неё и так имелись. И ничего приятного в них не было.
– Я и не отказываюсь отвечать, - пожал плечами оборотень.
– Просто говорю, что тебе это не понравится. Но если хочешь...
– А вот хочу!
– Да пожалуйста. Понимаешь ли, детка, у лордов, точнее, у аристократических молокососов, очень трудная и проблемная жизнь. Скука их одолевает, делать ребятишкам нечего. Девать себя куда-то надо, а развлечения ограничены. Ну, приёмы, балы. Так это нуднее, чем спать целыми днями. К тому же на таких мероприятиях за соблюдением приличий бдят. И что остаётся? - оборотень сел, обхватив колено ладонями и насмешливо глядя на напарницу.
– Вино, наркотики, секс и насилие. А чаще коктейль из всего этого. Но и тут нужно всё самоё-самоё. Вино дорогущее, наркотики
– И при чём тут ты?
– старательно косясь в сторону, спросила Каро.
– Наверное, при том, что я после Островов у Ала денщиком[1] числился, - ухмыльнулся Мастерс.
– И он меня на подобные мероприятия частенько с собой брал.
– В качестве кого?
– ни с того ни с сего севшим голосом просипела Курой.
– А вот этого ты точно знать не хочешь.
Тега только кивнула, соглашаясь. Не хотела она.
– Как-то не верится, что господин Росс всем этим...
– Почему не верится?
– хмыкнул оборотень.
– Для тебя нормально после еды за собой посуду мыть. А для них нормальны подобные развлечения. Привычка дело такое, устойчивое. Или не привычка, а как это называется? Образ жизни? Чтобы понять, что этот самый образ какой-то не такой, надо на саму жизнь по-другому посмотреть. Только с чего альвам свои взгляды менять?
– Но господин Росс же поменял...
– На то он и господин Росс, а не лорд Александр, - не слишком понятно пояснил оборотень и опять улёгся на травку.
– Нет, я всё равно не верю, что он мог тебя заставлять!
– решительно тряхнула головой Каро.
– Я разве сказал, что он меня заставлял?
– удивился блондин.
– Для леди оборотень экзотика, а для оборотня леди. Опять же, роскошь - дело такое, приятное. И этот, как его? О! Декаданс.
Курой от таких признаний аж подавилась. И помолчала, раздумывая над дилеммой: продолжить расспросы или с неё на сегодня информации хватит?
- Только я всё равно не поняла, откуда ненависть-то?
– наконец, буркнула теург.
– Раз тебя всё устраивало и даже... экзотика.
– Ты думаешь, все пьяницы нежно любят брагу? А наркоманы порошки? Нет, детка. Большинство из них свою зависимость ненавидят. И тех, кто их к этому делу пристрастил, убить готовы. Вот и я ничем от остальных не отличаюсь.
– Не понимаю я тебя!
– взорвалась тега.
– Или ты врёшь всё. Или это... Что за выворачивание души, а? Я же не исповедник!
– А я и не исповедуюсь, - абсолютно спокойно ответил Мастерс, сдвигая кепку на глаза. Чтобы солнышко не светило.
– Ты спрашиваешь - я отвечаю.
– Да зачем?! В такой честности тоже должен быть смысл!
– А чтобы не получилось как с купленным котом. Который в мешке.
– Каким котом?
– оторопела Курой.
– Большим, толстым и ленивым. И, кстати, ещё и голодным. Утренних булочек на весь день явно не хватит. Знаешь ведь: желудок у котёнка не больше напёрстка. А трескает он как бегемот!
– Да иди ты со своими шуточками!..
– обиделась тега.
– А и пойду. Потому как наш клиент изволил прибыть.
Тега, ничего, кроме обычного шума мастерской, не слышавшая, выглянула из-за кустов, встав на колени. И действительно - в ворота въезжала повозка, запряжённая плешивым, надоевшим самому себе осликом. Экипаж имел весьма странную конструкцию. И представлял собой раму, с закреплёнными на ней двухсотвёдерными бочками. А сзади к телеги был принайтован ручной помповый насос. На облучке же, сооружённом из одной-единственной доски, гордо восседал красавчик-ассенизатор. Тот самый «золотарь», счастливый возлюбленный бойцовой крысючихи.