Тролли тоже плачут
Шрифт:
Суетящиеся под навесами дварфы особого внимания на парня не обращали. Махнут рукой приветственно и дальше занимаются делами. Его тут явно считали за своего.
Телега подъехала к чанам, стоящим с краю. Парень спрыгнул на землю, подвернул и без того засученные рукава, наладил насос и принялся качать мерзко чавкающую жижу. Во время работы мышцы под холщовой рубашкой «золотаря» бугрились особенно рельефно. А вот запах становился сильнее. И это несколько портило эстетическое удовольствие. Да и поджившие уже царапины на щеке Каро с чего-то начали зудеть.
– Ну, я так и думал, - удовлетворённо
– На него тут никто и внимания не обращает.
– Вообще-то, это я так думала, - буркнула Курой.
– Не примазывайся к чужим победам!
– Ладно-ладно, не буду, - усмехнулся оборотень.
– Это полностью ваша заслуга, госпожа великий сыщик.
Теург только фыркнула в ответ, дёрнув плечом.
А «золотарь» тем временем уже успел опорожнить один чан и подогнал телегу к другому. С работой он справлялся сноровисто, чувствовался немалый опыт. Правда, третью ёмкость красавец пропустил. Огляделся воровато, да и повёл мула под навес - туда, где кожи кисли. И, ни долго думая, начал сливать содержимое бочки прямо в ванну. Причём не из того резервуара, который до этого заполнял.
– И вот таким нехитрым способом содержимого чьего-то, простите, сортира оказалось в составе красителя для кож, - задумчиво протянул Рон.
– По башке дать нашему эксперту. Троллью шкурку он нашёл, а состав «супчика» не выяснил...
– Меня сейчас стошнит, - призналась позеленевшая тега.
– Держись, детка, всё только начинается!
– с сияющей улыбкой ободрил её оборотень и вылез из кустов на дорожку, деловито отряхнув брюки.
Ассенизатор заметил детектива мгновенно. Собственно, оборотень и не прятался. А спокойненько, прогулочным шагом, направился к «пакостнику».
– У меня только один вопрос, - близко подходить к чанам блондин все же не стал. Видимо, издалека ему беседу приятнее велось.
– На кой ты это делаешь?
– А чё?
– набычился «золотарь», деловито сворачивая шланг. Точнее, наматывая его на собственную руку.
– Всё ему что ли тока? И баб, и бабки? А вот пусть-ка попрыгает! Шоб жизнь мёдом не казалась! А то она, может, мне глазки корчит. А он туда же: «Будешь тут крутиться - вмиг заработка лишишься! Да ещё ославлю тебя на весь свет!». Сильненький, да? Ну, так жуй, раз сильненький! На тебе твои денежки!
– Он, я так понимаю, это господин Горх?
– уточнил Мастерс.
– А она?
– Так Горхша же, жёнка его, - хлюпнул носом красавец и утёрся голым предплечьем.
– Ну и чего ты меня? В полицию сволокёшь?
Рон отмахнулся от него и обернулся к напарнице.
– Нету тут Ольги, - развёл руками оборотень.
– Или есть!
– заявила Каро, выбираясь из кустов. Почему-то у Рона это получилось гораздо менее шумно.
– По крайней мере, женщина точно имеется. Давай-ка соберём всех местных обитателей и посмотрим на них попристальнее. Красавца тоже с собой захвати. Если заказчик в себя пришёл, то мы преступника сразу и представим.
– Есть, кеп!
– Мастерс дурашливо отдал теге честь.
Но теургу было не до его дуракаваляния. Она буквально кожей чувствовала, что разгадка всей чехарды очень-очень близка.
***
Каро
– Так что вы хотели сказать, госпожа Курой, - поторопил тегу Мастерс.
Но тега оборотня просто не слышала. Да и как услышишь, когда в ушах гудит набатом: «Люди, пожалуй, энергетически самые слабые существа, но магически очень близки альвам. Только у одних потоки полностью зациклены, а у других нет».
Невозможно открыть то, что никогда не открывалось и открыться не может в принципе. А закрыть? Закрыть дверь можно? И если дверь разрисована под кирпичную стену, заметишь ты её? Как просто, ведь совсем просто - зациклить собственный поток. И никто, никогда не признает в тебе...
Мир замер, словно все сгрудившиеся здесь вмёрзли в глыбу льда. Метресса Горх, супруга кожевенника, стояла напротив Каро. И в этой комнате, помимо теурга, она же оставалась единственной живой. А Курой никак не могла додумать мысль до конца. Идея выскальзывала, пряча хвост, и возвращалась в самое начало. Соображать мешала сфера синего огня, разгорающаяся на груди человечки, под одеждой. Пока он был ещё небольшим, с кулак примерно. Такой голубенький мячик, как молниями пронзённый нитками темно-лиловых потоков силы. Но с каждым ударом заторможённого сердца клубок становился ярче, а его контуры чётче. И шар всё больше походил на звезду с семью лучами.
Семь источников у дварфа? У человека? Этого просто не могло быть. Это нереально. Солнце не всходит на западе, а весна не сменяет осень. Ни дварф, ни человек ни могут черпать из семи источников. Это по силам только...
Метресса Горх начала улыбаться. Именно начала. Другие, находившиеся в комнате, казались Каро статуями. Человечка же была просто очень медленной. Её губы раздвигались, тускло и влажно поблёскивали зубы. Глаза менялись, будто кто-то воск мял: светлели, увеличивались, уголки приподнимались к вискам.
Если глаза - это зеркало души, то душой метресса Горх не обладала.
– Подстилка седьмого!
– процедила человечка.
– Всё ведь испоганила.
«Подстилка седьмого!
– эхом отозвалось у теурга под черепом.
– Испоганила, испоганила, испоганила ...».
Теперь мыслей стало даже слишком много. И все важные, все нужные. Надо же понять, что происходит! Они торопились, сталкивались, спихивая друг друга в яму паники. Даже не в яму, а в эдакое кристально чистое, но бездонное озеро. До краёв полное ледяным пониманием: Курой очутилась в эпицентре ужаса, в оке бури. А остальные ничего сделать не успеют. Они даже не смогут понять того же, что и теург. Это Каро находилась вне времени. Там, в комнате, пролетит не больше пары секунд.