Трон тени
Шрифт:
Дверь одной из спален была приоткрыта, и в щель сеялся неяркий свет. Расиния заглянула туда и увидела Дантона; он сидел на безукоризненно застланной постели, до сих пор не сняв ни шляпы, ни сапог. Он поднял голову и расплылся в широкой детской улыбке:
— Привет, Принцесса!
Расиния скользнула в спальню и осторожно прикрыла за собой дверь.
— Привет, Дантон. Что ты здесь делаешь?
— Думаю, — ответил он.
— О чем?
Дантон моргнул с озадаченным видом, как будто ее вопрос не имел никакого смысла. Помолчав немного, он кивнул на полупустой узкий бокал, стоявший
— Фаро дал мне выпить, но мне не понравилось.
— Не понравилось?
— Слишком много пузыриков. Ударили в нос. — Он вытер нос тыльной стороной ладони. — А пиво есть?
Боже всемогущий! Чувство вины захлестнуло Расинию, на миг накрыв с головой.
«Посмотри на него. Он не понимает, что происходит. Он не присоединился к нам сознательно, по собственной воле. Мы просто используем его — и знаем, что в конце концов это приведет его к гибели».
«Ты всех их используешь, — насмешливо ответила ей совесть. — Дантон ничем не отличается от Бена, Фаро или Коры. Все они лишь орудия для достижения твоей цели. И если одно из орудий сломается — что с того?»
«Но ведь они сами выбрали этот путь. Мауриск, Сартон, Бен, даже Фаро. И у каждого для выбора есть своя причина».
«А Кора? Она–то не представляет, во что ввязалась».
Расиния судорожно сглотнула. Дантон все так же улыбался ей. Нелегко было увязать эту детскую улыбку с человеком — человеком ли? — что еще недавно стоял на колонне Триумфальной площади. Понимает ли он, что творит?
— Дантон, — сказала она вслух, — сегодня ты произнес… рассказал очень хорошую историю.
Тебе понравилось, Принцесса? — Сердце ее болезненно сжалось от этого радостного голоса. — Было много народа, и все слушали.
— Да, много. — Расиния поколебалась. — А ты сам понял, что это за история? Понял, о чем она?
И снова все тот же озадаченный взгляд — как будто она спросила о чем–то уж вовсе несуразном.
— Принцесса, — сказал Дантон, — это история.
— Но тебя слушали люди! Что услышали они в этой истории?
— Люди любят истории. Они много кричат, но это хороший крик.
Демон Расинии, сущность, таившаяся в недрах ее души, беспокойно вздрогнула, словно шевельнулась во сне. Должно быть, избавляется от остатков спиртного, подумалось ей. Жаль. Было бы неплохо хоть на время уподобиться остальным и залить свой разум игристым белым вином. Или даже прилечь на кушетке и задремать.
— Я попрошу Фаро принести пива, — сказала она.
— Спасибо, Принцесса!
Расиния успела лишь приоткрыть дверь спальни, когда раздался стук. Стучали по наружной двери номера, всего в паре шагов отсюда. «Но ведь никто не должен знать, что мы здесь… Скорей всего, местная прислуга».
Расиния поборола зарождающийся страх и улыбнулась Дантону:
— Я скоро вернусь. Оставайся здесь и… думай, хорошо?
— Хорошо!
Дантон устроился на кровати, а Расиния вышла в прихожую и плотно прикрыла за собой дверь. Из гостиной, где все так же развлекались игрой Бен и Фаро, доносились их громкие голоса. Скорее всего, она единственная, кто слышал стук.
В наружной двери не было глазка — удобства, которое часто встречалось в гостиницах попроще. Расиния нахмурилась, затем
— Кто там? — спросила она вполголоса — так, чтобы ее услышали по ту сторону двери. — Кто это?
— Расиния? Это ты?
— Сот?! — Камеристка, она же телохранитель принцессы, до сих пор твердо настаивала на том, что никто из заговорщиков не должен ее видеть. — Что ты здесь делаешь?
— Ты одна?
— Сейчас да. Остальные в гостиной, у балкона.
— Очень хорошо. Открой.
Расиния отодвинулась и большим пальцем поддела засов, позволив двери приотвориться на пару дюймов, не больше. При этом она подставила ногу, чтобы нельзя было толкнуть ее снаружи. В образовавшуюся щель она наконец разглядела Сот — и, вздохнув с облегчением, широко распахнула дверь.
— Очень хорошо, — сказала Сот. — Голос легко подделать. А теперь помоги мне с ней управиться.
Теперь стало видно, что рядом с Сот стоит девушка в щегольской черно–серой униформе горничной. Ее голова покоилась на плече Сот, и было очевидно, что лишь рука камеристки, обхватившая талию девушки, удерживает ту на ногах. Вначале Расиния решила, что горничная пьяна, но, когда Сот втащила в номер ее безвольные ноги, стало ясно, что она без сознания.
Расиния отступила в сторону и закрыла за ними дверь.
Сот, обшарила взглядом номер, кивком указала на двери спален:
— Там кто–то есть?
В одной спальне Дантон. — Сот неодобрительно нахмурилась. — В другой никого.
— Очень хорошо. Бери ее за ноги.
Расиния обхватила странную горничную за лодыжки и приподняла ее ноги от пола. Вдвоем они занесли девушку в пустую спальню, и Сот, втащив ее на кровать, разжала руки. Голова горничной тяжело упала на покрывало.
— Сот, — сказала Расиния, — кто она такая? И что с ней случилось?
Сот выглянула наружу и захлопнула дверь спальни.
— Что с ней случилось? Она мертва.
Сот ткнула пальцем в деталь, которую упустила из виду Расиния, — обмотанную кожей рукоять длинного стилета, которая торчала в левом боку девушки, прямо под мышкой.
Кто она такая, не знаю. — В руке Сот, как по волшебству, появился еще один стилет. — Но при жизни совершенно точно была агентом Конкордата.
Расиния смолкла, не найдясь, что сказать, а Сот не мешкая принялась за работу: разрезала корсаж юбки на мертвой девушке, затем рассекла юбку от талии до лодыжки, снимая с покойницы одежду, как университетский ученый снимает кожу с подопытного экземпляра.
Ты уверена, что она… — начала Расиния.
Сот тяжело вздохнула и с треском разорвала юбку. Бедро мертвой обхватывал кожаный ремень, и на нем в ножнах были закреплены несколько тонких кинжалов хитроумной конструкции. Сот выдернула один и метнула через комнату. Кинжал просвистел в воздухе и со стуком воткнулся в стену в паре дюймов от уха Расинии.
— Горничные не носят метательных ножей, — сказала Сот, — даже в Старом городе, а уж тем более в «Гранде». Она работала на Конкордат.
— Ладно, — пробормотала Расиния. Кинжал, вонзившийся в стену, все еще чуть слышно вибрировал. — Ты убила ее?