Тропа Джексона
Шрифт:
— Значит, теперь нам ничто не мешает проделать остаток пути по Виллоу-Трайл вместе? — спросил Джексон.
— Всему свое время. Не бери меня за горло, приятель, — осадил его Джо Пузан. — С тобой еще не все ясно до конца. То, как ты выхватываешь пушку, я уже видел, а вот как стреляешь из нее — пока не знаю.
— У этого ястреба, судя по всему, тоже сомнения на сей счет, — небрежно заметил Джесси, показывая на небо.
Толстяк поднял глаза и увидел ястреба, который, широко раскинув крылья, плыл над верхушкой дерева, в пятидесяти ярдах от них. В тот же
— Шик! — воскликнул Джо. — Такой быстрой реакции, как у тебя, сроду не видывал. По моему разумению, ты не нуждаешься в особых представлениях. У тебя такая визитная карточка, что куда там! Сейчас, обожди, заберусь на своего пегого, и мы на пару двинем по Виллоу-Трайл с моей превеликой радостью. — Махнув рукой, он поспешно направился к кустам.
В тот же самый момент, как толстяк скрылся в них, Джексон слетел со спины серого на землю как кошка, одним прыжком перемахнул через прудик, и скользнул за Джо следом.
Однако двигались они по-разному. В то время как Пузан продирался через кусты с треском, Джесси шел так тихо, словно это были не плотные заросли, а густой туман. Внезапно шум впереди него прекратился, и он увидел, что толстяк крадется по уже проделанному проходу в кустарнике обратно, стараясь ступать осторожно. В руке его поблескивала сталь.
На губах Джексона возникла та самая холодная улыбка, которая в прежние времена заставляла трепетать сердца многих мужчин. Он сделал беззвучный шаг и оказался за спиной Джо.
— Охотишься на гризли? — спросил Джексон.
Пузан резко повернулся, и тут же ему в живот плотно уперлось дуло кольта. Он часто заморгал, словно лицо Джексона излучало ослепительный свет.
— Пусть Святой Моисей поразит меня на этом месте! — выдохнул толстяк. — Ты не так зелен, как выглядишь.
— Спрячь пушку, Джо, — предложил Джексон. — Только делай это медленно и осторожно!
— Манхэттенец, я уберу ее туда, откуда вынул, так бережно, словно она высечена из целого алмаза, — пообещал тот и подкрепил свои слова действием.
В тот же миг исчезло и оружие Джексона.
— Я просто хотел выглянуть и осмотреться, все ли тут спокойно, — попытался оправдаться Пузан, к которому уже начал возвращаться прежний цвет лица.
— Конечно, ничего другого у тебя на уме не было, — не замедлил согласиться с ним Джексон. — Считай, что я тебя так и понял. Пожалуй, до этого момента ты вправе был бы сказать, что мы толком еще не узнали друг друга. Ну как, угадал?
— Не только я, но и ты с полным основанием мог бы заявить то же самое, — охотно подтвердил толстяк. — Подумать только!-Ну ладно уж, пошли, и будем держаться вместе. Меня чуть кондрашка не хватил, когда ты вдруг заговорил мне в самое ухо откуда-то сзади. — Он внимательно посмотрел на Джексона и вдруг разразился громким хохотом. А насмеявшись, сказал: — Я смотался и тем самым выставил себя полным болваном, не так ли?
— Даже и наполовину не таким, каким мог бы выставить меня, если
— Нет, нет! — запротестовал Пузан. — У меня и в мыслях не было ничего плохого. Так, хотелось малость позабавиться и слегка охладить твой пыл, Манхэттенец. Вот и все, честное слово!
— Ну, Джо, возможно, не за горами день, когда одно твое слово будет значить для меня больше всех тех клятв, о которых пишут в книгах.
Пузан опять засмеялся, но на этот раз несколько натянуто.
— Замнем, сынок, для ясности, — предложил он и повел Джексона через кустарник дальше, на открытое место.
Там парень увидел отличного быстроходного пегого мустанга, как он и предполагал. И хотя высоким назвать его было нельзя, крепкий круп коня говорил о его способности выдержать на спине большую тяжесть. В ногах угадывалась мощь и сила — главные условия для долгого и быстрого бега.
— Я по-прежнему предлагаю махнуться лошадьми, — проговорил Джексон. — Особенно теперь, когда увидел твою лошадь во всей ее красе. А ведь ты тоже не можешь отрицать, что мой серый хорошо смотрится.
Джо Пузан с любовью провел рукой по шее пегого.
— Внешний вид много значит, как для женщин, так и для лошадей, — объявил он. — Первым это позволяет быстро выскочить замуж, а вторым гарантирует, что их быстро купят. Но лично я предпочитаю уродин, так как у них хоть что-то есть в голове. Найди мне сначала лошадь, которую я мог бы гонять так же, как довелось гонять этого моего мустанга. Красавцем его не назовешь, но он вынослив, как дьявол. Так что оставь лучше при себе своего мерина, Манхэттенец, а я уж сохраню при себе пегого, потому что, когда я по-настоящему нуждаюсь в лошади, а такое бывает частенько, только он один мне и подходит.
— Это благодаря ему ветер и надул тебе все эти шрамы? — лукаво спросил Джексон.
Толстяк от души рассмеялся:
— Манхэттенец, ты в своем репертуаре! Зачем тянуть за язык того, кто скромно идет рядом? Ты говоришь так, словно и впрямь хочешь услышать от меня то, о чем и так догадываешься.
Вот так разговаривая, они вернулись на прежнее место к пруду, где Джексон одним прыжком вскочил в седло своего серого. В момент прыжка он увидел, как левая рука Джо Пузана метнулась вовнутрь его куртки, но тут же пустой вынырнула наружу. В последний момент толстяк явно передумал стрелять.
Джексон подъехал к нему вплотную.
— Выслушай меня, Джо, — попросил он.
— Манхэттенец, я буду внимать тебе так, как если бы твоими устами глаголила сама Библия, — откликнулся Пузан.
— На этот раз вполне можешь мне поверить, — начал Джексон. — Хочу сообщить тебе о моей странной нервной болезни, которая уже принесла мне немало неприятностей.
— Давай выкладывай, сынок! — подбодрил его Джо. — Я весь внимание — слушаю тебя, как малыш сказку.
— Ну так вот, — продолжил Джексон, — стоит мне заметить, что человек тянется к оружию, мои руки тут же приходят в такое возбуждение, что в них сами собой появляются пушки и немедленно открывают пальбу.