Тропиканка. Том второй
Шрифт:
— Нет, папочка! Сегодня я поссорилась с Асусеной! И теперь не знаю, помиримся ли мы вообще когда-нибудь. Будь я виновата, то попросила бы у нее прощения. Но виновата она и не станет передо мной извиняться.
— А ты не чинись, доченька, сделай шаг первая, — посоветовал умудренный жизненным опытом Самюэль. — Вы ведь как сестры, и в будущем вам жить одной семьей. Всегда лучше получить рану, чем ранить самому…
Далила кивнула, она готова была сделать хоть сто шагов. На Асусену она не сердилась, она злилась на себя, что никак не может
Рыбаки уходили в море, и Серена впервые не пошла на причал. С сыном она простилась дома. Простилась накануне и с Самюэлем. Но у нее больше не было мужа, который хотел бы помнить в море ее улыбку, которому был бы нужен ее прощальный поцелуй. Прощание — ведь не только печаль, это и радость тоже. Потому что, прощаясь, люди ждут возвращения, встречи…
И Серена принялась горячо молиться, прося, чтобы рыбаки вернулись на берег живыми и невредимыми:
— Не оставь наших рыбаков, святой Франциск, отведи от них сильные ветры и штормы! Дай им побольше рыбы! Присмотри за сыном моим, Кассиану. И за Рамиру тоже. Боюсь, что, кроме меня, некому за него помолиться.
На этот раз Рамиру оставил им рацию. Поэтому для экстренного случая у берега была связь с морем. Но ни одна из рыбацких жен не позволила бы себе тревожить мужа в море. Трудная работа рыбаков была для них священной.
Летисия осталась одна. Прощание далось ей трудно. Кровоточил еще разрыв с детьми, с домом. Летисия не была готова к новой разлуке. Она все хотела как-то оттянуть ее, как-то миновать, хотя в то же время понимала: разлука неизбежна, ни о чем просить Рамиру она не имеет права.
Рамиру смотрел на нее с состраданием. Он понимал ее душевное смятение и при этом знал: не ему избавлять Летисию от ее страхов и боли. Жизнь должна идти своим чередом. Каким бы ни было душевное смятение человека, оно не может изменить ход жизни. И каждый должен смириться с тем, что идет жизнь, и каждый должен научиться справляться с самим собой…
Рамиру был занят домашними хлопотами и заботами, стараясь, по возможности, обустроить житье-бытье Летисии без него. У нее не должно было быть недостатка в припасах, и он закупил рис, фасоль, сахар, мыло, накупил овощей и фруктов, оставил ей и денег.
— Не стесняйся, покупай все, что найдешь нужным, — говорил он, стараясь домашними хлопотами занять Летисию. — Когда человек несет каждодневную тяготу дел, она ему в помощь, он чувствует себя устойчивее, ему некогда думать о постороннем, душа его меньше тратится на ненужные переживания.
Летисия, видя его заботы, благодарно кивала. Она понимала, что должна отпустить Рамиру в море с миром в душе. Что он должен быть за нее спокоен, и она твердила и себе, и ему:
— Я справлюсь, вот увидишь, я справлюсь. Со мной будет все в порядке. Я буду ждать тебя у нас дома, где каждая вещь напоминает мне о моем Рамиру.
— И я буду с тобой каждую минуту, — ласково отвечал Рамиру. — Волны за бортом моей лодки донесут до тебя мое дыхание, полное любви и печали. А по ночам я буду смотреть на небо и видеть в сверкающих звездах твои глаза, а когда вернусь… Ты еще узнаешь, Летисия, какое это счастье, когда рыбак возвращается на берег. Нет в жизни ничего прекраснее, чем мужчина, который возвращается к любимой женщине…
И вот теперь Рамиру ушел в море, и она должна была справляться со всем, как обещала. Но, похоже, что все стихии взбунтовались против нее. Огонь в очаге никак не желал разгораться, вода проливалась мимо кастрюли. И все-таки Летисия упорно пыталась разжечь огонь и аккуратнее наливать воду.
— Ну как поживает жена Робинзона Крузо? — раздался веселый голос Франсуа. — Похоже, дрова сыроваты? Сейчас найдем посуше.
И он уже тащил охапку дров.
Летисия с благодарной улыбкой посмотрела на художника — дружеская помощь подоспела вовремя и была как нельзя кстати.
Однако Франсуа приехал не просто так. В первую очередь он, конечно, хотел узнать, как себя чувствует Летисия после визита Аманды, а во-вторых, спросить ее мнение о портрете Эстелы, который он наконец закончил.
Портрет Летисии очень понравился, и она хвалила его колорит, тонкую нюансировку…
— Я уверена, что и отец, и Эстела оценят его по достоинству, — уверенно сказала она и с тоской посмотрела на очаг, где едва-едва тлели дрова. — Нет, стряпня — это не мое призвание.
— Слушай, я приглашаю тебя пообедать, — бодро предложил Франсуа. — Я тут приглядел одно славное местечко на пляже, там все очень просто, без затей, но очень вкусно кормят.
Оказалось, что у Летисии нет здесь даже более или менее приличного платья, а идти так она отказалась наотрез.
Франсуа мужественно пообедал полусырой рыбой, припомнив тот вечер, когда угощал Летисию полугорелой. Тогда она с честью вышла из положения — воздушный салатик, который она приготовила, был очень вкусным.
— Никогда у меня не было склонности к готовке, — печально пожаловалась Летисия, — но ничего, придется привыкать.
— За мной ужин, — пообещал Франсуа. — Приходи как-нибудь, приготовим еду в микроволновой печке, послушаем музыку. Я тут купил компакт-диск Четвертой симфонии Малера, дирижирует Бирбиролли, представляешь?
— Еще бы! — сразу воодушевилась Летисия. — В Нью-Йорке я слушала, как он дирижировал Пятой…
— Так что приходи, буду рад!
И тут Франсуа со смехом рассказал утреннее недоразумение. Поутру он увидел Франшику, который нес наверх поднос с завтраком, и решил, что его приятель привел к себе женщину. Этот факт почему-то до крайности его возмутил. Не говоря дурного слова, он тут же позвонил в агентство по найму квартир и попросил срочно найти небольшую квартирку для его друга.