Тропиканка. Том второй
Шрифт:
— Я тебя ненавижу! Ненавижу! — уже кричала Аманда. — Зачем ты сюда явился? Что тебе от меня нужно?! Травить мне душу? Смеяться? Издеваться надо мной?
— Я явился потому, что я тебе друг, потому, что привязан к тебе, хочу тебе добра, а тебе сейчас плохо, — воистину у Франсуа был неиссякаемый запас терпения. — Если бы я тебя не любил, стал бы сносить твои выходки? Скажу тебе откровенно, что мне даже льстит, когда ты признаешься мне в любви и даже пытаешься соблазнить, прибегая ко всяким уловкам, детским и милым…
Несмотря на свою обиду,
— Но я никогда не стану в угоду тебе притворяться и делать вид, будто между нами возможны какие-то любовные отношения. Никогда. Потому что слишком люблю твое жизнелюбие, непредсказуемость, молодость. Ты творческий человек, Аманда! Помнишь, как было хорошо и весело, когда мы работали над выставкой? Так стоит ли нам терять нашу дружбу, раскованность, непринужденность? С тобой я чувствую себя моложе, мне становится веселее, и я предлагаю тебе свою взрослую дружбу, Аманда! Добро пожаловать в мир взрослых! Мой и твоей мамы!
Аманде нелегко было совладать со своими эмоциями, но она слишком ценила Франсуа, чтобы остаться совсем уж глухой к его увещеваниям. Она увидела картину, которую он нарисовал перед ней, но пока еще не была готова принять ее и с ней смириться.
Франсуа прекрасно понимал это.
— Пойдем-ка обедать, — позвал он, — а там уж мне и в Форталезу пора.
За обедом они шутили, болтали, смеялись и больше уже не возвращались ни к чему серьезному. Но это серьезное висело в воздухе. Оно требовало своего решения, хотя Аманда, очевидно, не была еще в силах ни решить ничего, ни решиться на что-то.
Франсуа собрался уезжать со смешанным чувством победы и поражения. Он высказал все, что считал нужным, он не потерял доверия девочки, но так и не сумел помочь ей раскрыться, взглянуть на сложные вещи шире, открыть сердце для приятия и добра. Ну что ж! Все еще впереди. Им предстоит еще не один разговор, не одна встреча…
— Не уезжай, Франсуа, — попросила Аманда, видя, что он уже совсем собрался. — Останься со мной!
— Зачем? Чтобы помочь тебе засунуть голову поглубже в песок? Убежать и спрятаться от действительности? Нет, в этом я тебе не помощник.
— Оставь, Франсуа! Ты же знаешь, я приехала сюда для того, чтобы собраться с мыслями, подумать…
— И до чего додумалась? — Франсуа нетерпеливо смотрел на самолюбивое лицо девушки, которое вдруг осветилось совсем детской улыбкой.
— Что ты мой самый лучший друг и я вернусь с тобой в Форталезу! — последовал ответ.
— Отлично! Пять минут на сборы! — скомандовал художник, у него возник еще один план, затеплилась еще одна надежда.
Они ехали довольно быстро, Аманда смотрела в окно, и чувствовалось, что окружающий мир ей очень нравится: ей нравилось сверкающее вдали море, косые лучи солнца, ветерок в лицо.
— Знаешь, это лучший день рождения, который у меня был, — сказала она,
— Очень рад, — ответил он и, посмотрев на радостное, умиротворенное лицо Аманды, прибавил: — Вот такой ты мне нравишься, старушка. Такой я тебя просто обожаю!
Они оба весело рассмеялись.
Не доезжая до Форталезы, Франсуа свернул, и Аманда не поняла куда же. Но спрашивать не стала. Наверное, Франсуа решил устроить ей еще какой-нибудь сюрприз.
Франсуа действительно решил устроить сюрприз. Какое-то время они ехали между дюн, потом поворот, потом еще один…
— Это хижина, где живет моя мать? — спросила Аманда, когда Франсуа остановил машину и она увидела перед собой небольшое жилище, покрытое листьями, спрятавшееся в тени огромного ветвистого дерева.
— Ты же сказала, что не хочешь больше прятаться на ферме и готова встретиться с жизнью лицом к лицу? — спросил Франсуа.
Летисия, услышав голоса, вышла. Она увидела в машине Аманду и кинулась к ней.
— Аманда! Доченька! Как я рада! С днем рождения тебя! — начала она, протягивая к ней руки.
Но Аманда забилась поглубже в машину, будто маленький дикий зверек — вновь вся напряглась, сжалась, ушла в себя.
— Я, кажется, поторопился, Летисия, — тихо сказал Франсуа. — Но обещаю, я своего добьюсь. Положись на меня.
— Спасибо, — так же тихо ответила Летисия. Несмотря ни на что, она была очень рада, что в день совершеннолетия повидала свою дочку и пусть мысленно, но пожелала ей счастья, зрелости и мудрости.
Машина тронулась, Летисия смотрела ей вслед.
— Ты меня предал, Франсуа, — упрекнула Аманда. — Ты вел мелкую игру. Теперь я не сомневаюсь, что это мать подговорила тебя приехать на ферму! Зачем ты меня к ней привез? Чего добивался? Хотел меня облить помоями после такого чудесного дня?
Единственным утешением было то, что Аманда на этот раз не кричала со слезами, как в прошлый раз, а говорила, пусть обиженно, пусть с горечью, но говорила.
— Этот день и твой, и твоей матери, с этого мы начали, этим и кончим, — меланхолично проговорил Франсуа. — Она была и останется твоей матерью, где бы и с кем бы она ни была. И рано или поздно ты с этим справишься и не будешь доставлять ей лишних хлопот. Ей и так тяжело, поняла? И когда ты это поймешь, я смогу считать тебя взрослой. А в день твоего совершеннолетия вы должны были повидаться.
— Ты смешной, Франсуа, — живой ум Аманды взял верх над ее обидой, — ты требуешь от меня зрелости, в то время как моя мать поступает как легкомысленная и глупая девчонка. Или ты считаешь, что оставить свой дом и своих детей не легкомыслие?
— Я не вижу детей, — столь же меланхолично ответил Франсуа. — Столько времени, сколько мы с тобой знакомы, я слышу о взрослой женщине. Или Витор за это время впал в детство?
Аманда не могла не улыбнуться, вспомнив своего самоуверенного брата, который говорит ей: «Теперь берись за Франсуа покруче, ты уже взрослая, Аманда!»