Тропиканка. Том второй
Шрифт:
Первое, что бросилось Оливии в глаза, была худоба Летисии. Налицо было явное истощение. А на фоне общей ослабленности организма могло возникнуть что угодно…
— Вы хороню питаетесь? — спросила Оливия. — Только честно.
— Если честно, то все последнее время мне было как-то не до еды.
— Понятно. А вода? Какую воду вы пьете?
— Вода у нас замечательная, прямо из родника! А у меня что-нибудь серьезное? Заразное? Может, я и Рамиру заразила и он там в море мучается?
«Значит, вода ледяная», — отметила про себя Оливия
— Успокойтесь, донна Летисия. Рамиру тут ни при чем. Я уверена, что он здоров. А мне, чтобы поставить окончательный диагноз, нужны результаты анализов. Поэтому я забираю вас в больницу. Вам там будет обеспечен необходимый уход, и вы очень скоро поправитесь.
— Нет, это невозможно, Оливия, — Летисия откинулась на подушки, показывая всем своим видом, что не сдвинется с места. — Я обещала Рамиру, что буду дожидаться его дома. Я не могу внезапно исчезнуть. Он этого не переживет.
— Он не переживет, если вы исчезнете с лица земли, — с жестокой шутливостью сказала Оливия, — а если вас сейчас оставить в вашей хижине без всякой помощи, то именно это и произойдет. Или вы хотите остаться на попечении донны Серены? Она, возможно, согласится за вами ухаживать, но я сомневаюсь, что вы именно этого и хотите.
— Хорошо, я все поняла и поеду с вами в больницу, — смирилась Летисия.
— Ну так-то лучше, — одобрила Оливия, — сейчас вы сделаете над собой усилие, я помогу вам, и вы встанете.
Оливия, поддерживая Летисию, которая оказалась совсем невесомой, вышла из спальни. Она оставила Летисию в комнате и заглянула на кухню.
— Я решила госпитализировать нашу больную, — сказала она. — Так она гораздо быстрее поправится.
Серена и Франсуа встали, готовые помочь Летисии добраться до машины.
— Я справлюсь сама, — сказала Летисия. — Франсуа, Оливия, не могли бы вы подождать меня на улице? Мне бы хотелось немного поговорить с Сереной наедине.
Франсуа с Оливией, кивнув, вышли.
— Ты потрясающий человек, Серена, и я не знаю, как тебя благодарить, — слезы блестели в глазах Летисии, и было видно, что благодарит она не на словах, а всем своим настрадавшимся сердцем.
— И не благодари, я сделала бы это для каждого, — ответила Серена. — Я — женщина, мать, как и ты. У меня было много страданий, но много и радостей, которые не дали мне ожесточиться…
— И все-таки мне хотелось бы как-то выразить свою благодарность, — настаивала Летисия. — Можно я пожму тебе руку?
— Я уже сказала, что благодарить меня не за что, Летисия, — Серена говорила очень мягко, но не подала руки. — И я совсем не святая. Если ты не против, мы просто не будем больше об этом вспоминать.
Летисия кивнула и, держась за стенку, медленно вышла. Благодарность ее не уменьшилась, но теперь она еще и уважала эту в самом деле необыкновенную женщину.
Глава 17
Летисия лежала в светлой палате, на белоснежных простынях, и тело ее наслаждалось
«Успокойся, любимый, — твердила она про себя, — я люблю тебя, я с тобой. Что бы ни случилось, я с тобой. Делай свое трудное дело в душевном спокойствии и любви».
Это было ее молитвой, ее заклинанием. Твердя эти слова, она внутренне собиралась, готовясь как можно скорее выздороветь и встретить Рамиру у них дома, под кровом, который он построил собственными руками.
И еще Летисия ждала своих детей. Она не считала, что ее болезнь, ее физическая немощь являются какой-то особой привилегией. Про себя она просто ненавидела эту немощь. Но ей казалось, что эта болезнь могла бы стать вполне достойным поводом для примирения, если бы они того хотели… если бы… Но они пока не хотели.
Антибиотики сразу улучшили состояние Летисии. Оливия была просто счастлива, что организм Летисии так хорошо на них реагирует. В противном случае исход был бы плачевным, теперь Оливия могла сказать это с полной откровенностью. Сил для борьбы у истощенного организма не было, а воспаление затронуло оба легких. Хорошо еще, что помощь подоспела так вовремя, еще час-два лежания на земле, и все было бы кончено.
Все это Оливия сообщила Франсуа, который то и дело заглядьгоал в больницу, узнавая о переменах в состоянии Летисии. Он не спал из-за нее много ночей, готов был дежурить возле ее кровати. И было похоже, что у Летисии есть один-единственный родственник на свете — Франсуа.
Возвращаясь домой из больницы, Франсуа не мог не заехать к Серене и не поблагодарить ее.
— Вы вчера спасли ей жизнь, донна Серена, и я не мог не сказать вам об этом. Вы редкостный, необыкновенный человек!
Может, донне Серене благодарность Франсуа была нужна куда меньше, чем Асусене. Асусена все считала обидой присутствие Летисии у них в доме. Однако восхищение окружающих постепенно убедило ее в материнской правоте. После ухода Франсуа она бросилась матери на шею.
— Я так люблю тебя, мамочка!
— И я тебя, — отозвалась Серена, обнимая дочь и с печалью думая, сколько ее девочке еще уготовано испытаний.
Потом они обе решили, что хоть и не принято беспокоить рыбаков в море неприятностями на берегу, но случай этот не такой уж обыкновенный, и поэтому будет лучше, если они сообщат все заранее Рамиру. Чтобы не было никаких обид и недоразумений.
Серена с большим трудом вышла на связь. И успела сказать только несколько слов, сообщить, что Летисия больна, после чего связь оборвалась. Что ж, главное было сделано. Сказав одну короткую фразу, Серена будто проделала неимоверно тяжелую работу и почувствовала себя вконец опустошенной и без сил.